Пять...

«Раз, два, три, четыре, пять...
«Раз, два, три, четыре, пять,
Я иду искать.
Кто не спрятался - я не виноват...»
Из детской считалки.
 
-«Яша, ну ты как ребенок, честное слово! Тебе что, удовольствие доставляет ее злить?»
-«Ну почему удовольствие? Я же не виноват, что не люблю Маяковского. Конечно, у него замечательная ранняя лирика, но ведь она же ранняя, а потом-то ничего».
Они с Наташкой уже вышли из школы и шли по улице. С Наташкой Яша познакомился еще осенью в девятом классе. После восьмого классы по старой школьной традиции опять перемешали. Зачем было делать такую глупость, Яша не понимал. Нет, ну понятно, конечно, было, что кто-то после восьмого собирался уходить. А раньше-то это понять не судьба была что ли, в шестом или в седьмом? Впрочем, сейчас это Яшу волновало мало, так, чисто теоретически. Яша вообще в большой степени был теоретиком, то есть на многие вещи смотрел не с точки зрения полезности, а просто потому что интересно. Потому что было интересно, он увлекся химией, делал всякие опыты, а летом оставил на балконе колбу с какой-то смесью. С чем именно - он уже, конечно, не помнил. Эта самая колба нагрелась на солнце и получился, что называется, «локальный взрыв». Взрыв на самом деле получился приличный, вылетело балконное и кухонное стекло и обрушился целый пласт балконной штукатурки. Прямо на голову соседу, копавшемуся в своем импровизированном огороде под балконом Ворониных. Ничего страшного, конечно, не произошло, «и даже ума у него не прибавилось», как притворно сокрушался Яша. А сосед громко кричал на всю улицу, что он, Яша, форменный бандит, нарочно хотел его убить, и даже пытался вызвать милицию. Вечером Яше здорово попало от мамы, но сам он, тем не менее, был очень доволен. Сосед снизу был дядька вредный, склочный и очень неприятный.
После того, как он перешел из «своей», как он называл теперь интернат, в эту нынешнюю школу, и с большим трудом в ней адаптировался (есть такое умное слово), а проще говоря, притерпелся, Яшке уже никакие перемены были не страшны. Привыкнуть к этой школе Яша так и не смог. Разумеется, в конце концов, все утряслось. С кем-то он нашел общий язык, к кому-то по-прежнему относился с недоверием, однако, к седьмому классу Яшу, что называется, особо «не доставали», и год прошел относительно спокойно. К тому же в школе была неплохая библиотека, с библиотекарем Эсфирь Ильиничной Яша договорился быстро.
Сейчас в нем трудно было узнать то живое: непосредственное, очень непоседливое пушистое создание, которое было в младшей школе и даже еще в четвертом классе. Пушистости значительно поубавилось. Непоседливости тоже. В свои четырнадцать лет Яша был достаточно высок, худощав, не особенно общителен, хотя здесь все зависело от собеседника, единственное чего так и не смогли в нем поломать «обстоятельства», как иногда с горькой усмешкой говорил Яша, это доверчивость. Яша так и не разучился верить людям и совершенно детская надежда на чудо жила в нем и по сей день. Что было тому причиной: литературные ли образы, то, что называлось идеалами или просто природное желание верить, надеяться и любить?
Взрослый Яков Борисович рассуждал следующим образом: человек в детстве перенесший тяжелую болезнь или просто какую-то тяжелую потерю, в момент этой потери теряет очень много внутреннего тепла. Того тепла, которое его самого греет. Его как бы окутывает вселенский холод, прорывающийся сквозь защиту. Что это за защита, Яков Борисович, не желая углубляться в теорию, особенно не объяснял. Дальше развитие человека шло следующим образом - он, человек, обязательно будет пытаться свою потерю восполнить, но вот способы восполнения будут принципиально разными. Человек либо забирает как можно больше тепла у других, сам ничего в замен не давая, и в конечном итоге, все равно замыкаясь в себе, становясь мизантропом и человеконенавистником, или же начинает сам отдавать тепло, превращаясь как бы в маленькую электростанцию.
Но все это, повторяем, были взрослые рассуждения, четырнадцатилетний Яша ни о чем подобном не думал, если и думал, то совсем по другому. Он очень удивлялся, почему так происходит, вот он, Яша, окружающих его людей, ну вот хотя бы одноклассников понять может, а они его нет. Яша не знал пока, что его «понимание» было интуитивным, и шло от того, что он воспитывался в условиях, когда не надо было никого бояться, ни с кем бороться не было особой необходимости. А здесь действовал закон стаи. Правда, когда Яша читал Киплинга или Джека Лондона, или Даррелла, книги про животных, ему приходили в голову такие сравнения, однако в среде животных существовал негласный закон, по которому хоть и добивали больных и слабых, но детенышей берегли и воспитывали, и неважно какой, вернее, неважно, чей это был детеныш.
Седьмой-восьмой класс прожил Яша, в общем-то, неплохо, без особых каких-то неприятностей. Несколько раз лежал в больнице, сказывалась авария. В больницу приходили мама с Мусей, а иногда Сережка с Игорем. Игорь Верхов сидел на второй парте, на том же ряду, что и Сергей с Яшей. Периодически они все вместе играли, о чем-нибудь спорили или просто разговаривали. Жил Игорь с бабушкой, недалеко от Сережки.
После восьмого, к большому огорчению Яши, Сережка ушел в другую школу с физико-математическим уклоном, а Яшу, из-за тройки по геометрии, туда не взяли, хотя поступал он не в математический, а в физико-химический класс. С химией у Яшки было хорошо, не так хорошо, правда, как у Игоря, который в конце-концов стал химиком по специальности, закончив после школы соответствующий институт, но все таки.
В девятый Игорь попал в «Б», а он, Яша, в «А». Вообще, позже, вспоминая свою старшую школу, Яков Борисович поймает себя на странной, не очень понравившейся ему мысли - он не сможет вспомнить никого из их класса ни в лицо, ни по имени, исключая пять-шесть человек. Про параллельный нечего и говорить. Кроме Игоря в параллельном Яша вообще никого не помнил.
С Наташкой они сидели на соседних партах. Она пришла в этот класс из какой-то другой школы. Как и почему они познакомились, Яша через некоторое время и сам уже не мог сказать. Просто познакомились, и все, и даже почти подружились. Наташка была красивая, не такая, конечно, на которую обращают внимание все подряд, но Яше она очень нравилась. Невысокая, с короткой, почти мальчишеской, стрижкой, очень веселая. Наташка была почти отличница, и, кажется, окончила школу с серебряной медалью.
Конфликт из-за Маяковского произошел весной в десятом классе. Полным ходом шла подготовка к выпускным экзаменам. Собственно и конфликта-то никакого не было, просто Яша в очередной раз высказал свое мнение, которое не очень совпало с общепринятым, то есть просто не совпало. А литератор Тамара Игоревна, женщина, безусловно, очень неординарная, была не в настроении и спорить с Яшей не захотела, поставив ему пару за незнание революционной поэзии.