Ангелы и черти скачут в хороводе

Ангелы и черти скачут в хороводе.
Сгрудилися лапками в розовых носках.
Сердце то ли ёкает, то ли колобродит:
я сижу на лавке при вилке, при портках.

На столе – бутылка, начатая рюмка.
Выпьем за вчерашний уходящий миг.
Нынче отгуляем, завтра схватим сумки,
и опять завертится ржавый маховик.

Черти ухмыляются, тыкают локтями.
Ангелы вздыхают, крыльями шурша.
Я перебираю жёлтыми лаптями,
доливаю в рюмку твёрдо, не спеша.

Первая – за Бога, что пока не трогал,
на мозги не капал, по рукам не бил,
в чревобултыхании с суеты, порока
по вихоркам гладил, как дитя любил.

Черти просят «вмазать» с самым главным бесом,
без его указа почта не дойдёт.
От такого праздника все с изнанки лезут,
каждый лыко вяжет и венок плетёт.

Небо колыхается серое, больное.
Понизу клубятся белые облачка.
Опрокинул рюмку, ползаю беспокойно,
собираю сколыши в радиусе пятачка.

Прищемивши хвостик, наступив на лапку,
опаливши крылышки – э-ка Вам не люб,
затеваю в полночь новую заплатку
к удивлению звёздочек, посинению губ.

...

Запотели окна в душном балагане,
уходи  тихонько, пока все храпят.
Дранный старый ватник, письмецо – в кармане,
половицы в сенях весело скрипят.

Ничего не знаю, ничего не видел, ничего не слышал,
снова – глух и слеп.
Только небо краем прямо в ухо дышит,
да, земля вздыхает, тёплая, как хлеб.

31 декабря 1998 г.
С-Петербург