Крестоносец

1.Пролог


Кто крестоносец есть?
Задан такой вопрос.
Их всех уже не перечесть,
Так много повелось!

Всё чаще – крест несущие Христа
Отважные сыны,
Разрушившие страны, города
Супротив мусульманской лжи.

Мужи в постах, али в обетах,
Идущие за Гроб Господень воевать.
И, забывая обо всех заветах,
По-христиански грабить, убивать.

Те рыцари, служащие Христу,
В мученье перешедшие пустыни,
В конце концов, всё ж подошли к кресту,
И помолились в Иерусалиме.

А позади осталось множество земель,
Поделенные меж королями.
Наверно, это – в Царство Божье дверь,
Что открывается пред нами!

Но всё это – дела минувших дней,
Глуши средневековья, и интриги Пап.
Хочу сказать о том, что было подревней
Я, жалкий и презренный раб!


       2. Киринеянин.
Я - первый крестоносец.
Но крест вдвоём я нёс.
А «С кем?» - уже никто не спросит,
Ведь был бы глупый сей вопрос!
Я первый, крест носивший не в себе,
Но воплощенье боли мировой.
И благодарен я судьбе:
Всего за день я стал иной…

Однажды, в лёгкий жаркий день,
Что перед Пасхою случился,
По полю я шатался, словно тень,
И даже Яхве не молился!

Я знал, должно что-то случиться!
И солнце отливало красным…
Попробовал я помолиться –
Покоя нет и чувства разны.

И, не достигнув ничего,
Пошёл домой, повесив нос,
В надежде сени дома своего
Ответ найти на свой вопрос.

Я с поля вышел к преторе,
Увидел странную толпу:
То полк солдат вывел еврея,
Имевшего не очень-то приятную молву.

Конечно, слышал я о нём.
Не мне судить. По мне – он псих.
Бродяга, прозванный Царём.
Лишь для учеников, для них
Он Богом был… Нет, Сыном Божьим!
Но для язычников, для римских,
Являлся он рабом ничтожным,
Или кумиром для евреев мирских.

Хотел пройти я дальше, без оглядки,
Но тут вдруг любопытство овладело мной.
Конечно, не очень-то приятно,
Но тяга в нас животная: попялиться толпой!

Приблизившись к полку солдат,
Я схвачен ими был врасплох.
Вскричал я: «В чём я виноват?
Умён, силён, в работе я неплох!».

«Так говоришь, силён?» начальник усмехнулся,
«Ну, поработай за него» -
Он на еврея оглянулся.
«Давай, бросай добро своё
И крест его тащи.
Он соотечественник твой,
А за родство ты не взыщи!».

Зло глянув на солдатский рой,
Я сплюнул на сыру землю.
А крест тяжёл, хоть волком вой,
Ох, же и намозолил спину он мою!

О Господи! Какие идиоты!
Сначала пленника избили
До слёз багряных, и багряной рвоты,
И заставляют, чтобы крест его тащили!

Повозмущавшись про себя, я на беднягу посмотрел.
Он был избит… не в кровь, а в мясо!
Местами даже посерел.
Лицо, наверно, бывшее прекрасным,
Разбито, смято, всё в крови,
На лбу борозды от венца,
Спина одета лишь в рубцы…
Какая же на нём вина?

«Что встал, еврей, давай иди!» -
Наверно, обращенье к нам обоим.
Бедняга тихо прошептал: «Или!».
Колонна двинулась отнюдь неровным строем…

«Куда идём-то?» - я спросил.
«На место лобное, Голгофу вашу.
Эх… Говорят сей пленник столько натворил!
ТАКУЮ заварил он кашу!!!»

«Я проходил случайно, я с ним не знаком!»,
В испуге даже крест я бросил.
«Ну успокойся ты! Тебя я не порол!
Да и не буду, если не попросят!
Но крест еврейский, ты не обессудь,
Не будет римлянин нести!
С крестом и с нами проведи ты путь,
А дальше можешь хоть куда идти!»

В то время, окровавленный бродяга,
Пытался честно крест поднять.
От боли скорчился, бедняга,
Да на ногах он еле мог стоять.

«Эх, дай сюда, я понесу» -
Я поворчал и на него.
И пот стряхнул я, что росу,
С большого тела моего.

Вдруг, заглянул в его глаза.
Усталость сняло как рукой.
Как пробужденье ото сна,
Но в то же время, как покой.

Шёл от него, избитого, больного
Поток тепла и доброты.
Как будто не его же, а кого другого,
Жестоко били римские сыны.

Я подхватил тот крест
С великим счастьем.
И в мире не было уж мест,
Где я бы не был его частью!

И споры в голове, и все вопросы,
И вся тревога на душе
Была снята евреем босым,
Что подарил лишь взгляд случайный мне!

Мы шли и от жары мы изнывали,
Тащили крест тяжёлейший вдвоём.
И как бы мы друг друга знали,
И узнавал я что-то в спутнике своём.

В нём было что-то, что в момент отчаянья
Меня всегда в душе спасало.
Телесные, или душевные страданья,
Вот это «что-то» сразу облегчало!

Вдруг осознал я почему
На казнь ведётся он, избит:
Все фарисеи ведь завидуют ему –
Лишь одному святому среди них.

Идя к Голгофе с ним, и в помощи к нему,
Наполнился блаженной благодатью.
И даже стражники, жестокие в миру
Уж не казались грозной ратью…

Ещё же с нами было два креста –
Но было видно, тащат их плохие люди.
А средь толпы бы не упало и листа –
Все знали, казнь еврея будет.

Он шёл спокойный, неустанный,
Такой уверенный в себе!
Что даже становилось странно:
Он был унижен и избит, иль показалось мне…

Но вот, и до Голгофы мы добрались.
И повернулся ко мне он.
И как беседы бы и не карались,
Сказал: «Спаси же Бог тебя, Симон!»

Ошеломлённого меня,
Стражи в сторонку оттеснили.
Для них же не было и дня,
Когда б еврея не похоронили.

И вот, и для Него настал свой час –
Святейшему из тех, что на земле рождался.
Как глупо умер он за нас,
Когда всю жизнь за нас старался!

       3. Эпилог.

И вот я – первый и единый крестоносец,
Сидел и плакал, как дитя.
А ветер слёзы до сих пор приносит
Под видом лёгкого дождя………