Он ей скажет Джен...

* * *

Он ей скажет: "Джен, ты совсем, совсем не права. Никого не оправдывают слова, да и дело-то вовсе не в них, просто голос мой сел, и не пишется больше стих. В голове как на кухне, такой же – ты помнишь? – бардак, галстук мешает на шее, почти не даёт дышать. Я вкалываю, слышишь, Джен? – как распоследний раб, с тобой – потерял и свободу, я стал как ребёнок слаб… Но тебе не буду мешать.

Ты танцуешь где-то на цыпочках, вьёшь вокруг новых мальчиков свою золотую сеть, мне не в чем тебя упрекнуть, ты же Сирин – и ты не умеешь не петь, но если б хоть раз посмотрела: они же бесценок и медь, но ты даже не станешь смотреть…"

Ежедневно он прячет себя в очередные «дела», бледнеет, худеет почти на глазах, утешаясь одним: что пройдёт всё, и это тоже: если всё записать в стихах, боль исчезнет и страх, и, быть может, по-новому его зазвучат слова...
Не скатится бы только следом за
надеждой,
что умерла.



(24.03.08)