Чтоб ворочать кубами воздушными...

25 июня, 24 июля



( Арс. Тарковскому, В. Мысыку )



Мыс Василиск, мыс Меганом.
Арсений, васильковый Мысык.
И ястреб в синем, в золотом
сне, – невесом и независим, –
небесным крестником парит…
И весь огромный полдень лета
воздушной нитью щедро сшит –
на вырост, на все страны света.

Мыс Фиолент, мыс Базилевс
и весь Бизант вперёдсмотрящий
впусти в себя сполна – как Зевс,
как Назарей – к надежде вящей!
К надежде, а к чему ещё?
Цвет-василёк, восьмой ребёнок…
В июль вплетаясь горячо,
насквозь узор касатки звонок.

В июнь-дождях, в июль-ветвях –
отворена калитка рая.
Арсений – радуг Мономах.
Василь… – Средь ласточек играя,
вдруг встанет хлопчик у ворот,
уже и сам – седей вахтёра…
И спросит вслух: „Который год?” –
под скрип щеколды, без укора…

Который на погосте час?
Какое, средь крестин, столетье?
Не выцветая синью глаз,
смеются на поляне дети –
бечёвкой с шариком смолы
тарантула в норе пугая…
Дни их – безмерны и смелы,
без ревности и без хулы,
под радугой, дугою рая…

2007





* * *


Чтоб ворочать кубами воздушными
и слоями времён и пространств,
родились мы с тобой непослушными,
неродными обману убранств.
Для снованья небесными сферами
и для выбора координат
нам хребет выпрямляли галерами
Хаммурапи и Понтий Пилат.

И теперь оптимальною хордою
наша лодка, вдоль опта, плывёт –
над землёй, неприкаянно-гордою,
чуть живой от посул и щедрот.
Так не спрашивай времени-имени –
ни за рупь, ни за два не скажу!
Кто я им? – Их усохшему вымени,
их продрогшему, в дым, шалашу?

2007




* * *


С достоинством простым, без громких плачей,
душа моя, мы срок свой проживём,
нам выпавший. Но грех – назвать удачей
тот прытко-беспородный хлам и лом,
что хлынул на империи задворки
и, знамо дело, в Генеральный штаб
её же, где все жалюзи и шторки
скрывают комы истинный масштаб.
Секретной картой бродит с когтем палец,
и маршальский мундштук грызут усы.
Залёг народ, заложник и страдалец,
по насыпям невиданной красы.
Жаль, что проснётся – и пальнёт в кого-то
да водкою зальёт рутинный грех…
Темна, сестра-душа, твоя забота –
за Каина, за окаянство вех
болеть без звука…И терпеть без срока
косматый неприкаянный геном.
Держава снов, раскинувшись широко,
растит во чреве мифы о былом…
Но мил мне местный житель вольных правил,
пиит, хрустящий ямбом, эфиоп!
Какую песню, на века, оставил –
про ум Балды, про Толоконный лоб!