Моя лира

Кипит вино в желудках и бокалах,
И привкус счастья сладок на губах,
Беспечный люд шумит в банкетных залах,
Неужто есть на свете боль и страх.
Обворожительно жуют-сияют дамы,
Мгновенен проблеск чувства в их глазах,
Во всём веселии, в счастливых шумах-гамах,
Сомненья вызывают боль и страх.
Мгновеньями сияю их не меньше,
Себе клянусь наведаться к врачу,
До ужаса мне хочется всех женщин,
И можется легко, но я молчу.
Похоже ли на то, что я не весел?
Братишка, брось. Шуми. Господь с тобой,
Гони оркестр. Я сам исполню песню,
Никто не должен знать, что я чужой.
Подай бокал, три тоста и воскресну,
Я снова всех без злости обманул,
Конечно, меня радует разгул...
Да только это всё не интересно.
Зачем томлюсь? Не знаю. Суета,
Возможно, меня в чём определила,
Вокруг вино, улыбки и еда,
Богатство, власть, бессмертие и сила.

До бритвы ты меня не довела,
Неверная мучительница лира,
Стань злей и прогони меня из-за стола.
Ударь. Разуй. Пусти гулять по миру.
Я улыбнусь, кривя губами, не душой,
Вооружившись хлебом, больше солью,
Сорвусь, пожалуй, взяв с собой,
Воспоминания последнего застолья.
Мне хочется, что б ветер бил в глаза,
Картинами свободы подневольной,
Что б ни одна невинная слеза,
Не высохла мне не соделав больно.
Я буду сложен в истинах простых,
И ограничившись в тепле и пище,
Проникнусь счастьем быть отрадою больных,
Быть голосом и хлебом нищих.

Мучительница лира, разозлись,
Я одинок в весёлых этих залах.
Зачем мне врач? Мой недуг страшный – жизнь,
Которой нет в сидящих рядом дамах…