Немного лирики. Баллада о медовой смерти

Изнурителен труд на вершине полдневной жары –
Да шумел кастеллан, подгонял, поторапливал грубо.
И доделали чёрное дело своё топоры,
И земля содрогнулась от стона столетнего дуба.

И доведать живая душа ни одна не могла,
Что за жуткое чудо припрятала матерь-природа:
Сердцевина распалась, и хлынул из лона-дупла
Золотой водопад застарелого вязкого мёда.

И в медовой утробе, как муха в куске янтаря,
Золотые зеницы к зениту услав слеповато
И кольчужной рубахой на солнце полдневном горя,
Распростёрлось недвижное тело бедняги-солдата.

То ли воду искал, то ли был любопытен зело,
И, похоже, не думал, что дело окончится плохо;
Не сдержал равновесья – и вниз головою в дупло
Провалился, нимало не чая такого подвоха.

Не поддавшийся тлению, плоть удержавший в меду,
Он вытаивал робко из приторно-сладкого плена,
Как восставший из гроба, готовый к Господню Суду
И по символу веры себя предъявивший нетленно.

По дорогам чужим не пройдутся его сапоги,
И в таверне его не приветят нестрогие девы.
Он загинул безвестно. Причина тому не враги –
Медоносные пчёлы в чащобе Святой Женевьевы.

Липкий пот пробегал по щекам и глаза застилал.
Мужики бессловесные жались толпою унылой.
Сотворяя знаменье креста, прошептал кастеллан:
«Ну и сладкая смерть! Сохрани нас Господь и помилуй…»