Сирота

Салих Гуртуев






Тот год был суровым и мрачным - в горах
Клубился зловещими тучами страх.

Фашистская свора в село ворвалась -
И замерли песни о счастье тотчас.

Мужчины в кровавом неравном бою
Сражались и пали за землю свою.

Никто защитить от незваных гостей
Не смел и не мог стариков и детей.

Лишь посох приподнял слегка аксакал -
Фашист на гашетку трусливо нажал.

Метнулась горянка закрыть пулемет
Упала сраженной - и руки разлет.

Заплакал сынишка навзрыд, обнял мать,
Не в силах постигшее горе понять,

И сжал кулачонки и зубы сцепил,
Но чтоб отомстить - слишком маленьким был.

Текла от горящего дома жара,
А он все лежал средь родного двора

У матери милой своей на груди,
Не думая даже куда-то уйти.

Палящее солнце входило в зенит,
А он удивлялся: “Да что ж она спит!”

Тяжелая туча с вершины ползла,
Чадил его дом, догорая дотла,
А он возле тела сидел недвижим,
Глотая горячие слезы и дым.

Нахмурилось небо, стал дождь моросить -
Он матери тело старался укрыть.

И там же, когда ночь сошла на аул,
Усталый, заплаканный, сирый - уснул...

А после, когда засияла луна,
Как мертвенный лик материнский - бледна,

Тихонько соседка скользнула во двор -
Взяла сироту, что в обычае гор,

В свой дом, к очагу усадила скорей -
Подвинулись трое ее сыновей.

Нашла отрубей и чурек испекла,
И первый кусок сироте подала.


Перевод с балкарского
Бориса Рябухина