Саги о приключениях великого и отважного достослав

Саги о приключениях великого и отважного, достославного тролля Рататоска
 Сага первая о рождении тролля
Раз в семейке диких троллей
Был скандал под вечер жуткий,
С неподдельной черной болью
Выл над люлькою малютки,
Рвал, метал отец косматый,
Проклиная все на свете:
«Чье отродье тот проклятый?
Посмотри: вот наши дети:
Все лохматые, кривые,
И животики, как бочки,
Глазки – плошки озорные.
Что за чудо наши дочки!
Зубки с дуплами, а кожа –
Предмет зависти для жабы!
Ну, а он?! Да, эта рожа
Уж не тролльего масштаба!
Как и мы два метра ростом,
Только где все остальное?
С человеческим прохвостом
Спуталась ты знать весною.
Его синие гляделки
Ненормального разреза,
И реснички словно стрелки.
Где нос в форме волнореза?
Где ухмылочка? Где губки?
Признавайся, изменяла?!
Где кривые наши зубки?
Дожили мы скандала!»
Только троллиха смеялась.
Рогоносец выл в экстазе,
Но ни в чем не признавалась
Мать-злодейка, в легкой фразе
Ей оброненной случайно
Спряталась судьба ребенка:
«Отомстит он всем, но тайно,
Кролик с грацией слоненка!»

Сага вторая о побеге в Париж
и обретении славного имени Рататоск
Троллю стукнуло тринадцать,
Жить у предков надоело,
Захотелось развлекаться,
Он отправился на дело.
Отыскал тролль карту где-то,
И в Париж прямой дорогой
Устремился непоседа,
Отказавшись от обеда,
Стащив ржавые доспехи
И топор в крови и перьях
(Тот которым кур рубили),
На прощанье хлопнул дверью.
Поблуждав между трех сосен,
Попытавшись утопиться,
Тролль воинственный и грозный
В золотой Париж вломился.
В тот же день в кабацкой драке,
А точнее ресторанной,
С парочкой довольно странной
Познакомился гуляка
Первый эльф в рогатом шлеме,
Не простом – внутрь рогами
С красной розой на эмблеме –
Тайным знаком Темной Дамы
А вторым был орк пугливый,
Тот, что хоббитов боялся,
Он под пнем от них скрывался,
Только мало пней в Париже.
Боттичелли звали орка,
Эльф назвался просто Лордом –
Мудрый кот с повадкой волка,
Но увы не вышел мордой.
Быстро троица сдружилась,
Только тролль был безымянным,
Что казалось эльфу странным,
Троллю он велел креститься.
Имя выбирали метко,
И назвали Рататоском.
Рать… Тоска… Откуда белка?
Кто не вник – читайте сноску!
Отмечали имя долго
Разве может быть иначе?
И закончили под утро
Зверской песней про апачей

Сага третья о первой страсти маленького Рататоска и его безумных похождениях в дебрях Парижа
Ему было лишь тринадцать,
Но Париж опасный город,
Он не будет разбираться
Был невинен ты иль молод.
Лорд решил, что надо троллю
Постигать мужскую долю:
«Не влюбляйся, друг мой старый,
Пускай тело торжествует,
Пускай женщина ревнует,
Ты же сердце одень сталью.
Мои скво меня достали,
Да и ты любви едва ли
Ищешь в городе разврата,
Ведь потом ходить рогатым,
Не захочешь- будет больно,
Наставлений уж довольно.
За добычей отправляйся,
Куртизанок не пугайся,»
И в ближайшей подворотне,
Рататоск пал жертвой страсти,
Потом женщин были сотни,
Ни одна не знала власти
Над безумным сердцем воина.
Лорд твердил уже: «Довольно,
Аппетит себе испортишь».
Только тролль и днем, и ночью
К Мулен-Ружу устремлялся
И на женщин там кидался.
Устоять перед красавцем
Парижанки не умели,
Пусть окажется мерзавцем -
Все равно! Какое тело!
Вечерами в ресторане
С Лордом заливал абсентом
Тролль печаль по Темной Даме.
В полумраке том, под тентом
Оба думали о прошлом,
О веках волшебной славы,
О делах чужой державы,
О любви – о невозможном…

Сага четвертая о безмерной любви Рататоска к искусству
С детства тролль любил искусство,
Восторгался Тицианом,
Глубже всех же было чувство
Восхищенья Нотр-Дамом.
Вот оно, мечта свершилась
Словно слон в посудной лавке
Он, пронеся в стенах храма,
Многие погибли в давке.
Он бродил меж витражами,
С потолком поцеловался,
Погремев колоколами,
Тролль к горгульям подобрался
Обломав горгульям крылья,
Одной нос слегка подправил,
А другую пробуравил
Взором томным и умильным.
 «Мои сладкие подружки,
Как вы хороши собою,
Ваши остренькие ушки,
Сходны с молодой луною.
Ты на сводного кузена
Ангуса весьма похожа -
Та же дьвольская рожа,
У тебя улыбка та же,
Что у дядюшки Франсиско
Сколько блеска, сколько риска!..»
Тогда милые зверюшки,
Навострили сразу ушки.
Тролль понравился бесспорно.
Два часа они братались,
С Рататоском обнимались
И расстались полюбовно.

Сага пятая о ратных подвигах скромного рыцаря Рататоска
Пропустив обед однажды,
Тролль восполнил упущенье:
Мясо, блинчики, варенье,
И вино. Как бич для жажды.
Крепкий сон – опора жизни,
А еда – опора тела,
Хочешь сильным быть и смелым-
Не стесняйся кушать много.
Только подвигов просило,
Его молодое тело,
И участвовать в турнирах
Оно сразу захотело.
В клан какой-то поступил он,
Выступать было собрался,
Но на первых трех турнирах
Рататоск не появлялся -
Два проспал один прокушал
(Очень вкусные пельмени),
Отводила крошка душу,
Но шептали об измене.
Тролль сперва не верил слухам,
Но потом собравшись с духом,
Оторвавшись от подушки,
Оборвал нахалам ушки
Взял топор, мечи, доспехи,
(Снова дал всем на орехи),
Плотный завтрак по-другому
Бить врагов и тролль не сможет,
Если скажет кто иначе,
Это будет наглой ложью.
И в последний раз отвесив,
Всем тяжелый подзатыльник,
Тролль уснул, но тут будильник
Вновь нарушил равновесье.
Рататоск был злым и вредным,
Потому вооружился,
На всех воинов разозлился,
Запер их в подвале бедных.
Он один на том турнире
Стоил стада тех баранов,
Что построились свиньею,
Мечтая о гарнире
Из картошки к телу тролля.
Они долго собирали
Ручки-ножки по полянке,
Всех участников финала
Вывернуло наизнанку.
В замок королем вернулся
Гордый рыцарь-одиночка,
С горя выпил пива бочку
И печально улыбнулся.
Своих рыцарей в подвале
Протомил он две недели,
Но потом все понимали
Главный принцип в ратном деле:
Крепкий сон в своей постели
И еда три раза в сутки.
Остальное в самом деле
Ерунда, пустые шутки!

 Сага шестая о сложных взаимоотношениях троллей и гномов
Боттичелли ненавидел
Мерзких хоббитов лохматых,
А еще сильней мутантов
Гадких, вредных, волосатых.
Встретил раз он на собранье
Очень дерзкое созданье,
Дочка Глоина, Колючка,
А короче просто злючка.
Полугном , на четверть хоббит,
Среди предков эльфы были,
В сумочке кинжальчик носит.
Имя было кратким: Гимли
Пара злобненьких укусов,
Плюс ее национальность
И ухмылки сладкий уксус,
Зверская рациональность -
Ведь для орка мерзкий хоббит
То, что для хохла еврей:
 «Эта тварь меня угробит…»
Тролля вытащив за дверь,
Нежно нашептал на ушко,
 «Посмотри, тебе в подружки,
Эта стерва подойдет,
Пусть кусает сколько хочет, -
Подкрадешься темной ночью,
И в объятья упадет».
Тролль – опасный Казанова,
Расставлял ловушки тонко,
Только понял, что ребенка
Орк ему подсунул снова.
С троллем девушка ругалась,
Как могла оборонялась,
Обнаружил ангелочка
Тролль под маскою, и точка.
Передрались, подружились,
Словно брат с сестрой бранились.
А короче: праздник орка,
Длился уж совсем не долго.
Правда гномы народ нежный
Передумала, простила.
Или орку отомстила.
Только кара неизбежна.
Говорили о контракте,
Заключенном с Рататоском,
Что-то о зубном составе,
Им подправленном неброско.
Повторяю это слухи,
Орку нечего бояться,
Гном не будет издеваться,
Тролль не станет с другом драться.

Сага седьмая о каре небесной и долгожданном освобождении от нее
Тролля в арию забрили,
А ему всего лишь двадцать,
Его бороду сгубили -
Тяжка участь новобранца.
Дружно вместе провожали:
Табун рыцарей, горгульи,
На всех не хватило стульев,
Все поехать с ним мечтали.
Боттичелли обещал
Накропать статью, но все же
Что-то было в нервной дрожи,
(Орк судьбы своей не знал).
Лорд с улыбкой Дон Жуана,
Тролля проводил в дорогу,
Его скво (нет, Донна Анна)
Улыбалась слишком строго.
Гимли тоже провожала,
Все махала вслед платочком,
Рататоска чмокнув в щечку,
Горько-горько зарыдала.
Поезд уносил бродягу
От друзей в хмельные дали,
Тролль хранил в груди отвагу,
Только в армии едва ли
По достоинству ценили
Сильных духом, стройных телом,
Ему быстро надоело
Издевательство штабное,
Мерзкий прапорщик Микола
(Угадали .Верно: хоббит.)
Пару раз, ради прикола
(Думал тролля так угробит)
Предлагал ему заданья:
Перебить чужое войско,
Потом трупы убрать с поля,
Но, увидев Рататоска,
Враги стройною толпою
Уносили сразу ноги,
Но застряв на полдороге,
Все от страха умирали,
А ведь прапорщик едва ли
Говорил что о дороге.
Просыпался по тревоге
Рататоск не раз ночами,
(Если честно, между нами
То Микола от икоты
Умер, не прожив и года).
Дни летели словно птицы,
Рататоск опять в столице,
Торжествуй Париж! Победа!
Знай, что стоишь ты обеда!