Данте Алигьери. АД. Песнь первая

Текст подлинника см.здесь:
Ещё некоторые комментарии к данной работе см.здесь: http://www.stihi.ru/author.html?beitovcomments

Дремучий лес – Рассветные вершины – Появление трех бестий:
отступление в чащу – Появление Вергилия – Пророчества о ловчем –
Начало пути к преисподней.

       (в ночь на страстную пятницу, с 7-го на 8-е апреля, года 1300-го)



       На полпути затерян в жизни этой,
       очнулся я во тьме, в лесу дремучем,
       и понял, что в душе - не больше света.

       О сколько слов во мне потоком жгучим
       бурлят еще о чаще непролазной:
       лишь вспомню, – и опять рассудок мучим!

       И даже смерть была б не столь ужасной;
       но благодати там я причастился,
       тропою лишь пройдя многообразной.

       Не знаю, как я в дебрях очутился:
       лгала мне плоть, мой дух был словно сонным,
       и с истинной дороги взгляд мой сбился.

       Предгорья так достиг я отрешенным:
       кончалась там долина с тьмой кромешной,
       где скорбь владела сердцем сокрушенным.

       Я глянул ввысь: уж плечи гор неспешно
       лучи светила алые прикрыли,
       что прочего ведут стезей безгрешной.

       Они мой страх немного усмирили,
       что был, как червь, который сердце точит,
       как будто я всю ночь провел в могиле.

       И точно тот, кто отдышаться хочет,
       на берег моря выплыв невредимо,
       взор приковал к пучине, что грохочет, -

       так и душа моя, еще гонима,
       глядела вспять в восторге онемелом
       на путь, с которым смерть неразделима.

       Дух перевел я и воспрянул телом,
       и вновь пошёл тропой глухой, скалистой,
       ступая шагом чутким и несмелым.

       Но вот, чуть я взошел на склон тернистый,
       и барс стремительный и легкий рядом
       возник, покрытый шкурою пятнистой,

       и заскользил, в меня уставясь взглядом,
       и заступал мой путь, плодя тревогу, -
       и отходить не раз пришлось мне задом.

       Но утро разгоралось понемногу:
       средь тех же звезд взбиралось солнце снова.
       Красу всю эту двинуло в дорогу,

       как в первый раз, Любви Предвечной Слово.
       Спасеньем оставалась лишь Природа
       от пестрого дозорного такого:

       начальные и час, и время года.
       Но был надежды хрупкий щит расколот:
       явился лев - как ужас без исхода –

       казалось: яростный и страстный голод
       шел прямо на меня с подъятой гривой –
       и воздух пронизал как будто холод;

       и шла волчица жадная - спесива,
       тоща от бремени алчбы дрожащей –
       так многих род влачится несчастливо.

       Тут я поник главой своей пропащей:
       не миновать мне, видно, жуткой пасти,
       не выйти к солнцу из промозглой чащи!

       Как тот, кто копит, видя в этом счастье,
       но выйдет срок - утрачен дом обильный -
       и дух нетвердый рвет судьба на части, –

       так тварь та, источая смрад могильный,
       теснила неотступно, миг за мигом,
       меня – ко дну, где все лучи - бессильны.

       Я погибал; и тут бредовым бликом
       мелькнуло нечто, образ свой являя, -
       и дух мой бедный разразился криком!

       «О смилуйся! – вскричал я, умоляя,
       когда открыло это мне чащоба, -
       ты - призрак или впрямь душа живая!»

       Мне был ответ: «Я тень, но жил до гроба;
       из Мантуи веду происхожденье,
       родители мои – ломбардцы оба.

       При Цезаре пробил мой час рожденья,
       при Августе Великом жил я в Риме,
       что лжебогам вершил свое служенье.

       Поэт я был; воспел троянца имя,
       покинувшего град свой семивратный,
       сожженный, но великий меж иными.

       Но ты зачем – в смятенье - на попятный?
       Что не восходишь к вышине блаженной –
       всех радостей причине благодатной?»

       «Так ты – Вергилий, ключ благословенный,
       речистою разлившийся отрадой? –
       смущаясь, произнес я, дерзновенный. –

       О, всем поэтам ясный свет, награда,
       в ученье трудном и любви безмерной
       что служат мне надеждой и усладой!

       Ты - мой учитель, мой наставник верный,
       один, кому я подражаю фразой,
       кто стиль мне передал свой беспримерный.

       Смотри: вон – бестия – мутится разум!
       Спаси меня, о светоч величавый:
       все жилы от нее трепещут разом!»

       «Тебе дано на путь решиться правый, -
       он так мне отвечал на этот плач мой, -
       покинуть если хочешь край лукавый;

       а эта тварь – влечет тропой невзрачной,
       твой путь – забыт: она здесь – королева,
       она – гонитель, и она – палач твой;

       коварство, мерзость – от ее посева,
       утробой ненасытна пресловутой:
       пожрав, еще сильнее страждет чрево;

       и многим – сласть – ее сношений путы,
       приплод им – тьма, - но ловчий есть желанный:
       он злобную предаст кончине лютой.

       Не злато чтит, не земли, не обманы,
       а ум, любовь и добрые начала,
       меж мантией и мантией сохранны.

       Италия, склонясь, его искала;
       к нему взывали чистая Камилла
       и тени Турна, Ниса, Эвриала.

       И ловчего восторжествует сила:
       волчице и приплоду – вечный Ад им,
       в котором зависть хищницу вскормила.

       Тебе же буду добрым провожатым –
       иди за мной: отсюда поведу я
       к глубинам безвозвратным и проклятым,

       где духи древние вопят впустую -
       те, чьим ты ужаснешься содроганьям, -
       и вечно призывают смерть вторую;

       но есть и те, кто, рад своим страданьям,
       в огне надеется дождаться срока,
       когда примкнет к блаженнейшим созданьям.

       А если дальше ты пойдешь дорогой, -
       чистейшая возьмет тебя к высотам –
       я с ней тебя оставлю у порога:

       тот край вручен Властителя заботам,
       а я не просвещен Его законом –
       со мной тебя допустят лишь к воротам.

       Все страны – под Его высоким троном,
       но там – лежат держава и столица:
       о, как блажен, туда кто вознесен Им!»

       И я в ответ: «Душа к тебе стремится!
       Хоть ты не ведал сам стези Господней,
       дай мне от зла и гибели укрыться –

       веди меня путями преисподней,
       где нет числа мучениям и бедам,
       чтоб у Петровых врат вздохнуть свободней!»

       И он шагнул, и я держался следом.

21.07 - 14.09.2002 пос.Бузланово – Москва