Вечность мгновений

1

Февраль. Низкая поземка перекатывалась через горбатую полосу асфальта. От горизонта до горизонта - ни души…
 
Санька в овчинном тулупе, в шапке с завязанными у подбородка тесемками, поднятым воротником и перекинутой через плечо полевой сумкой катил на своем мотоцикле из школы. Ровно урчал мотор, монотонно шумел ветер.

 На какое-то мгновенье Саньке показалось, что дорога - вовсе не дорога, а серебристое крыло самолета, летящего внутри гигантского белого облака. Это воображаемое крыло передней кромкой рассекало облако, рвало его на змеевидные нити, которые плавно извиваясь, скользили по крылу и снова сливались с метелью, растворялись в беспокойном пространстве степи.

Санька учился в 9«А» классе и его «детство, отрочество, юность» имели четкие временные рамки: сначала в своей родной деревне - начальная школа, потом в другой деревне - восьмилетка, а теперь в третьем селе – средняя школа. Езда до школы длилась не более 20 минут, но зимой дорогу часто переметало, сообщение между деревнями пропадало и только спустя сутки, а то и больше, дорогу расчищал бульдозер, освобождая деревни от снежного плена.

Санькина мать настаивала на том, чтобы снять квартиру хотя бы на время непогоды, но сам Санька категорически возражал и говорил, что пока дорога открытая он будет ездить, а когда переметет, тогда и посмотрим. Не любил он это «квариросъмничество»; в любую погоду - и в слякотную осень и морозную зиму - заводил свой «Восход-2», и… первая - газ, вторая - газ, третья - газ, четвертая - газ… Единственными препятствиями на его «дороге к знаниям» были снежная зима да весенний разлив…
 
Из крупчатой пелены «выплыл» поворот к родной деревне. Санька слегка сбросил газ и, не оглядываясь, плавно повернул руль. Но какая-то сила придавливала мотоцикл к земле, не давала соскочить с дороги-крыла, увлекала «железного коня» вместе с седоком в свои объятия…

Времени не существовало, менялись лишь картины. Вот Санька увидел себя в тесном пространстве между передними колесами и осью грузовика, потом скользящим на животе навстречу задним сдвоенным колесам, уже не вращающимся, но зловеще царапающим ледяную корку. Наконец, остановилось не только время, но и само движение, а среди наступившей тишины Санька ясно услышал частые, настойчивые и упрямые удары собственного сердца в собственной груди.

Какая-то сила заставила Саньку оттолкнуться от обледенелой дороги, пулей выскочить из-под колес и подбежать к мотоциклу, прижатому к земле бампером грузовика, но сохранившему вертикальное положение. В это время медленно открылась дверь машины и появилось неестественно белое лицо водителя, который успел только пробормотать что-то вроде: ну, ты даешь… Из кузова автомобиля, обтянутого брезентом, показались другие лица, но уже «нормальные» и любопытные, слегка раскрасневшиеся от мороза…

Саньке почему-то стало неловко от этих взглядов. Не раздумывая, он с силой нажал на заднюю часть седла и одновременно дернул мотоцикл на себя, освобождая его из-под навалившейся массы…. Резкое движение по заводному рычагу, прыжок в седло и первая – газ, вторая – газ, третья – газ…..

Ничего не ощущая, Санька в считанные минуты оказался возле своего дома. Затащив мотоцикл в сарай, он оценил «ущерб»: «пострадал» лишь один задний поворотник. Чтобы не вызвать у родителей никаких подозрений, Санька решил открутить оба задних фонаря. Достал ключи, отвертку, но ничего не смог сделать… Все его тело лихорадочно затрясло, лоб покрылся испариной. Мозг как бы говорил телу: «Самое страшное уже позади, а все остальное ты еще успеешь - жить будешь – никуда не денешься. Сейчас же мне надо освободить тебя от всего скверного, подергайся пока, выплесни все мои страхи, никто же не видит…».

На другой день , отец, утром провожая Саньку в школу, бросил: «Ты аккуратней на дороге… Гололед, сам знаешь…». В это время у Саньки в голове вертелась фраза из какого-то военного фильма: два снаряда в одну воронку не падают. Своим умом он понимал, что в соответствии с теорией вероятностей иногда всё же падают, но какое-то необъяснимое никакой логикой знание уже сидело в нем и говорило: «для других, может быть, и падают, а для тебя - уже нет»…

Был ясный зимний день. Санька снова возвращался домой из школы.Он вдыхал полной грудью пространство степи, оно окружало его, было необходимым условием его существования, его воздухом. Дорога уже не казалась крылом самолета, а была больше похожа на звенящую стрелу, сорвавшуюся с упругой тетивы древнего степняка-печенега. Свистел ветер, искрились на солнце дальние холмы, подчеркнутые темными линиями лесозащитных полос. Колеса уверенно катились по самой счастливой дороге на свете – дороге к своему дому…



2

…Уже при первом взгляде на рублёвскую «Троицу», возникает ощущение застывшей Вечности. В иконе нет движения, нет времени, пространство условно. Она - застывшее в Вечности мгновение. Она – мгновение, потерявшее динамику сиюминутности ради обретения статики Вечности…

Всё очень просто: каждое мгновение жизни должно быть достойно Вечности, потому что каждое мгновение может оказаться последним и превратиться в Вечность.

…символическая стрела летит сквозь время, чтобы вонзится в одинокий старый дуб, стоящий на подступах к ныне безлюдному, опустевшему, вечному Полю Куликову …