Сергею Есенину

Так гореть не сможет всякий,
Так сгореть не смог любой,
Ведь за вспыльчивою дракой –
«Ситец неба голубой».

Ведь душе мила не площадь,
Пусть и каждому – своё,
А березовая роща
Манит шляться босиком.

Меж ударов барабана
Лишь заслышится напев
О ромашке на поляне,
По траве росистой бег,

Заколышется лучисто
Сердце заревом в ответ – …
И уже не достучится
Кулаком политскелет.

С ивами над тихим прудом
Ждет кого-то отчий дом,
Ясным синим светом лунность
Серебрится за окном.

И «ягненочек кудрявый –
Месяц» в голубой траве
Забодается упрямо
В приозерной осоке.

---
И прослыл он скандалистом,
Чтобы ярче лишь гореть.
В тон березовому ситцу
Сердцу, вспыхнув, умереть.

Жалко лишь, ЛЮБОВЬ не грела
Ловелас – на зов страстей,
А сердечко тихим снегом…
Посыпалось в хмурый день.

И в сиреневом пожаре
Боли с скрежетом тоски
За Россию полыхали
Нежной лепестки души.

За крестьян, за Русь, за поле,
За расстрелянный народ,
За друзей… – так много боли
Крик под небо унесет.

---
Два-ть четвертый, двадцать пятый
Подготовили конец.
«Видно, смерть мою почуял
Тот, кто вьется в вышине».

Может быть бы отболело,
Отмерещилось, ушло,
Может, с черным человеком
Смерть из мыслей унесло…


Но потом, в огне репрессий,
Проклиная всех вождей,
Под тальянку и под песню
Жизнь покинул в залп дождей.

 10 марта 2008 г.