Учусь постигать прекрасное

       В юные годы мне нравилась русская поэзия Серебряного века, поэзия ошеломляюще-дерзкая, ломающая прежние нормы и традиции. Любила декламировать cтихи А.Ахматовой, Н.Гумилева, И.Северянина, Б.Пастернака, Н.Заболоцкого. Но для грустной и размашистой, щемящей и озорной поэзии С.Есенина, был особый уголок в моей душе. Мне безумно нравилось, с какой восторженной нежностью говорил он о «стране березового ситца», звал «затеряться в зеленях стозвонных». Это он научил мою душу цвести всепоглощающей любовью к Родине и нигде и никогда не забывать строк:

       О Русь - малиновое поле
       И синь, упавшая в реку. –
       Люблю до радости и боли
       Твою озерную тоску …

       Также постоянно, как бы окликала меня своими стихами, несравненная Марина Цветаева. В те годы я многого не понимала в поэзии. Но, всеми фибрами души чувствовала в тяге к ней, нечто символическое, вроде пожизненного заключения и, подобно великой поэтессе, инстинктивно и упрямо отстаивала свой взгляд на мир.
Творчество М.Цветаевой убеждало меня, что «поэт в России больше, чем поэт». Как я мечтала быть такой же талантливой! Тогда-то, наверное, и прокручивались в моем подсознании сюжеты будущих стихов и прозы.
       Казалось, что долгая, тяжелая загруженность моей семейной жизни учебой, приработками и постоянной работой, заботами о пьющем муже и его родителях, должна была убить во мне образы романтической Ассоль, терпеливой Сольвейг, верной Джейн Эйр... и вычеркнуть из памяти желание писать и рисовать. Оказалось, что – нет.
       В 2000 году я издала свои первые сборники: «Будто чего-то жду…» и «Алконост» с довольно слабыми стишками и рисунками, что называется «Не испортив дела, мастером не будешь». Так уж вышло, что писание и рисование – это мои очень поздние дети, без которых теперь не жить! С ними пришло и понимание моего предназначения – делать все возможное и невозможное, чтобы великое русское слово наших поэтов и высочайшая культура наших ремесел народного творчества, находили себе приют во всех домах за рубежом. Этому я отдаю сейчас свои силы в Мексике.
       Во-первых, - возразят одни, - об этом сотни раз говорено-переговорено, долина с сочными травами, обгложена стадами до состояния бильярдного стола.
       Во-вторых, - добавят другие, - стихи в наш долларовый век, все меньше и меньше читают, и Вы, уважаемая, окажетесь в тупике. К тому же, острее ощутите страх перед петлей материальной зависимости.
       Но так все выглядит лишь для слабовидящих и полуоглохших, - возражаю я. Если не щадить своей энергии, шагать вперед, выше, а главное в чудесность человеческих душ, то увидишь и услышишь, как плещется океан доброжелательности, горизонт которого окрашен «Алыми парусами».
       Чем ни Грей, например, атташе по вопросам культуры российского посольства в Мексике В.С.Ярошевский. Узнав о моих стараниях по созданию в городе Cuernavaca Русского Дома по укреплению культурных связей между Мексикой и Россией, он принялся активно помогать перспективному делу. Подарил университетскому языковому центру, где преподается русский язык, словари, художественную литературу, аудио и видеокассеты, стал участником вечеров «О русской поэзии» и открытий экспозиций картин российских художников. Недаром известный мексиканский поэт Алехандро Торруко посвятил ему стихи как бы от всего мексиканского народа:

       Nuestra amistad
       creada en el crisol del tiempo
       y en el manantial del cielo,
       donde las almas transitan
       en siglos de existencia
       y en liras de la poesia,
       fluyendo en cascada de poemas
       y en el trotar del tiempo,
       penetrando en sueno de eternidad,
       para forjar nuestra amistad
       y dejar que el alma y el poema,
       sean un lazo de la hermandad
       y asi, pueda decirte amigo,
       Gracias por ser mi amigo.

       Даю тебе, дорогой читатель, эти стихи в переводе на русский язык Наталией Савченко – (director general de Academia de la cultura rusa.s. Mexico).

       Наша дружба -
       творенье небесной печи,
       что родилось в источнике неба,
       где души витают
       в веках существованья
       и мирах поэзии,
       низвергаясь каскадами поэм
       в беге времени,
       пронзая вечности сны,
       чтобы закалить нашу дружбу
       и дать возможность, чтобы душа и поэма
       стали узами братства
       и тогда, смогу сказать тебе, друг:
       «Благодарю тебя за это».
       
       И то, что о хороших делах моих соотечественников, о русских литературных вечерах и художественных экспозициях, постоянно пишет мексиканская пресса, то, что мои стихи и песни передают по радио, и то, что все больше и больше мексиканцев хотят изучать русский язык, все это благодаря талантам и щедрости душ Леночки Лунежевой, Наташи Савченко, Светланы Санчес Кабацкой, Инны Васильковой, Марины Власовой, Фатимы Баланкиной, Катеньки Тихончук, Анатолия Наумова, Ани Бурлак, Софии Фаддеевой. О них и многих других интересных людях, встреченных мною в Мексике, я еще напишу особо.

       
       Творитель мечтаний (снов)
       Стихотворение Алехандро Торруко для
       Наталии Савченко

       Жизнь есть мечта
       в источнике стихов.
       И я – творитель сновидений.
       Мои иллюзии поэта,
       в загадочности времени плету.

       Помню, когда узнал тебя
       на богемных вечерах поэзии,
       связывая огонь дружбы
       и два братских сердца,
       что облеклись поэзией
       и сегодня тебе говорю, подруга:
       «Благодарю за перевод моих произведений
       на твой прекрасный язык... вечно прекрасный !

       Сентябрь 2006

       
       Tejedor de suenos
       Poema de:
       Para: Natalia Savchenko

       La vida es un sueno
       en el manantial de la poesia
       y yo tejedor de suenos,
       tejiendo ilusiones de poeta,
       en los misterios del tiempo.

       Recuerdo cuando te conoci
       en bohemias de poesia …
       hilando el fuego de la amistad
       y dos hermanos corazones,
       que se vistieron de poesia
       y hoy te digo amiga…
       gracias por traducir mi obra,
       en tu bello idioma… siempre bello.

       Septiembre 2006

       Конечно, хочется, чтобы мое творчество озарилось особым звездным излучением, дабы открыться этим излучением всем, всем, всем на свете:
       Без цветовой определенности
       Плывут по небу облака.
       И синь течет, как время в ёмкости,
       Словно обмотанной в шелка.

       Ни цвет, ни свет и ни звучание
       Определяют бытиё,
       А излучение венчания
       И - разумение твое

       Вселенской мудрости, всей сущности
       Руки невидимой тепла. -
       Сквозь зыбкость времени и скучности
       Душа к победе подошла;
 
       Ей дарит небо понимание
       Событий разных глубину,
       И строк Шекспировых шагание,
       И Пушкинских... – в мир и войну.
       В известной мере ко многим моим работам можно относиться как к дневникам. Издатели говорят: «Вы ошеломляете доверчивостью честного выражения чувств и разоружаетесь перед врагом даже, так же, как Марина Цветаева». Возможно,но до этого,
будучи на Кубе, я познакомилась с работами известной мексиканской художницы Фриды Кало. Вот она, по-моему, обнажала свою душу так, как никто иной. Меру ее страданий, лично я, увидела в картине «Это всего лишь несколько укольчиков!». Помню, как не могла сдержать слез. Думала об убийственной трагичности незадавшихся семейных уз. Ведь ее Диего, как и мой Андрей - ужасные монстры, и гении, и святые в одних лицах. Даже признания у них одинаковые: «Чем сильнее люблю женщину, тем сильнее хочу заставить ее страдать». У меня есть несколько графических работ, пронизанных мучительным разочарованием в том, что составляло для меня смысл всей жизни, -
в любви к гениальному, но спивающемуся мужу. Увы, меня чуть не раздавил быт с исконно российским духом при социализме, когда все складывалось так, что неизменных бутылок и сарказма плюс «приятелей» было чересчур много, а денег для семьи - катастофически мало, но гонора и мата зато ...! Вечный спор добра и зла неразрешим.
Жизнь становится бессмысленной и невыразимо тягостной. Похоже, все мое детство с родителями (о бабушке - другое дело), как и Фриды Кало, было репетицией судьбы. Мой мексиканский дом в Saint Moritz, подобно Фридиному синему дому в (Койокане ) Coyoacan, стал хранителем исповеди абсурдов и полетов.
       Неудивительно, что с принятием моей душой сокровищ ума и сердца другой великой женщины, известной мексиканской поэтессы Сор Хуаны Инес де ля Крус, я приняла и ее дерзновенные помыслы, обрекающие на одиночество:
       
 Короткое письмо

Ты меж нами развел все мосты.
Но отрезан путь не расстоянием -
Злобой, ложью... И глаз пустоты
Я терпеть больше не в состоянии.
Рву обратный билет на полет
К беспробудному пьянству, к безверию.
Ставлю крест на тот гнет, на тот лед,
Где оставила годы за дверью я.
       Если раньше только наша русская поэтесса Марина Цветаева, будто подавала мне некие знаки, то теперь и эти две мексиканские женщины присоединились к ней. Пусть идея эта не оригинальна, но почему-то душа уверена, что все в мире не случайно. Иначе, почему творчество трех женщин этих, проникает в меня все глубже и глубже. Я начала писать об этом книгу. Но вот парадокс: чем больше узнаешь, тем яснее становится, что знаешь еще непростительно мало. Вот и приходится частенько сидеть за письменным столом ночи напролет, забывая, что для сохранения женской привлекательности это враг номер один. Зато, может быть, и мой дневник, напечатанный факсимиле, как и дневник Фриды Кало, когда-нибудь станет переиздаваться, а мои картины закупят музеи, созданные в память о великих женщинах мира, у которых я учусь постигать прекрасное.
       Дарю Вам, любезный читатель, очень скромное ожерелье из моих стихов и маленький изящный рассказик в виде замочка к ожерелью, которое, может быть, понравится Вашей душе.