Встреча на грани осени и зимы

       Его зовут
Осенний Лист.
Племянник августа.
Знакомец комара.
Весь в дядю — неистов,
       тонок,
       золотист,
Извечно жаждет новизны.
С утра
Он тело костюмирует в огонь.
Огнистая сухая шляпа.
С прожилками шуршалое пальто
Краями ало плещет,
       тень смахнув с земли.
Янтарный мох волос,
И очи — солнце глубины,
Все ярче с каждым шагом
       из-под поющих век.
И эхом глаз его становится мгновение осени.
Угадывая ветер,
Он прошуршал по городу,
Под колокольный звон
и шепот одиноких женщин.
       Чудак, не меньше.

...Поведал тайну круглый мост,
на ухо скрипнув что-то —
       Едва понятное, как слово мудреца.
Он подождал на склоне ветер,
Лишь слухом окунаясь в речные шорохи,
       И дальше заскользил…
А мост все длился,
       длился без конца...
Проистекая струйками перил
Из ниоткуда прямиком туда —
       К замшелой лестнице исхода.

Там,
       у ступени крайней,
у самого предела осени —
Незнамо кто такой:
       С протянутой рукой
       Эльф седовласый,
луннолицый нищий и бродяга,
Поэт...
       Как подаяния,
Ждал обретения брата,
Или нечаянна возврата
Течением унесенных лет.
Чтоб каждый день —
Как белая бумага.
И чтобы снова:
«Вначале было Слово...»

Нашедший вместо дома — пепелище.
Морщинистый,
озябший от поцелуев ветра,
       он уж хотел забыться и уснуть...
Вдруг кто-то мягко тронул за ладонь,
Подобный вздоху —
Мимолетный, краткий...
       Мой нищий
       взглянул туда украдкой,
И — замер…

Ладонь была уж больше не пуста —
       В ней сухо шелестел огонь,
рубиново пылая
лохмотьями Осеннего Листа...

Умытый набежавшими слезами,
       он кротко смотрит:
«Вот же ты какой…»
От дыма бесприютного сиротства —
       ни следа.
В глазах —
нетленный уголь
       с живительной искрой...

       Так и стояли.
       У реки.
       Впотьмах.
Явился ветер.
       И в старческих руках
Крылом затрепыхал посланник света.
На это
       чуть дрогнули замерзшие уста
       в потуге зыбкой,
Которую едва ли
назовешь улыбкой:

       «Эх, если бы так жить...
       Ведь ты и я —
       одной породы птицы.
       Что нам делить,
       гораздо большее — делиться...»

И смех обоих зазвенел с моста,
как брошенная в ночь последняя
       монета.