из Берлина

\Часовщику Алисы. с любовью и нежностью\
у моей Нины было народно-демократическое детство в зарешеченной заГранице. из развитого социализма Нина вырвалась громогласным панком с раZZтроенным слухом.
а у меня оказались оба уха проколоты-е-2-на-е-4
у Нины глаза цвета крови безвинно убиенных вишен. когда смотрит через стёклышки разноцветных очков своим тяжёлым взглядом - рядом ли я до сих пор и что там опять разглядываю - мне становится тепло. а когда прикасается рукой к мокрому лицу и не отдёргивает пальцы, я чувствую её отвращение ко всему что сделало моё лицо мокрым.
так плотно обтянута кожей, так крепко обвита ремнями, она настораживает прохожих объятиями, в которых я подвергаюсь реанимированию моей скорой Ниной посредством анестизирования напором передаваемого безыскусно рот в рот дыхания.
а у меня устойчивое привыкание. я им страдаю.вот уже скоро год как не тает Лёд в моих руках.
у меня нет тайн. но лишь Нина знает – сердце моё наполнено Льдом выше края. ей почему-то не всё равно. почему-то снова спасает мою шкуру от вымерзания. закрывает окно.
никогда не поздно начать по новой, из закромов достать всё своё *самое* слушая Нину. теряя душу в очередном простуженном мире отдельно взятой квартиры.