Черножопая

В детском саду тихо. Детишки еще в группе, готовятся, переживают. В зале, где стоит большая пушистая елка, наряженная, словно королева бала, на маленьких стульчиках сидят родители. Тихо переговариваясь, делятся своими новостями.

-Аленке платье купили. Такое дорогое, жуть! Это раньше мы из марли шили.. А сейчас, только отсчитывать успевай. Платье, туфли, банты…

-И не говорите! А чем дальше, тем дороже. С мальчишками проще: купил пару брюк, рубашку, и без забот.

-И ничего подобного. Вот наш. Закатил истерику: купи ему свитер с черепашками - нинзя. Выдумали тоже супергероев. В наше время мы только «Ну, погоди!» и знали. А сейчас! Одних уродов по телевизору показывают. А потом удивляемся, откуда у нас дети такие!

-Точно-точно! Наш всю квартиру нитками опутал. Человек-паук, говорит, я. Еле с дедом отобрали. Пришлось дать «Денди».

-Прошлый век! Мы своему «Сони-плейстейшен» купили. Я тоже с ними играю. Так интересно!

-Мои так не зарабатывают! Если Вам деньги некуда тратить, а у нас они на дело уходят. Еле концы с концами сводим.

-Так кто ж Вам мешает деньги зарабатывать? Мой муж дома не появляется, все время по командировкам. Деньги с неба не падают!

-А мои молодые еще. Учатся. Вот, когда получат дипломы, тогда и будут зарабатывать.

-Что ж Вы тогда так возмущаетесь?!

-Я не возмущаюсь, а высказываю свое мнение! У нас в стране свобода слова! А ты мала еще, чтоб мне указывать!

В это время в зал заглядывает женщина. Голова ее была замотана в темный платок, видны только испуганные глаза. Одета она простенько: кожаная курточка, совершенно не соответствующая погоде, и длинная юбка с пестрыми цветами. Лишь сапожки, расшитые затейливым рисунком, притягивают взгляд своей оригинальностью. Глазами она ищет место, где ей можно присесть. Протискиваясь между стульчиками, она подходит к окну, садится в угол. Пока она продвигалась, мамы, бабушки, папы настороженно молчали. Как прокаженную провожали ее взглядом. Между спорящими мгновенно заключается немой мир.

Зазвучала музыка. Яркой пестрой толпой влетают ребятишки. Улыбающиеся мордашки искрятся радостью. Махают ручонками.

-И, вот, она нарядная на праздник…

Все взрослые увлечены праздником. Каждый пытается выхватить взглядом своего ребенка. Щелкают вспышкой фотоаппараты. Кто-то записывает утренник на камеру.

Дети читают стихи. Запинаясь и перивирая слова. Улыбаясь или плача в конце стихотворения. Им всего по четыре года. Это второй или третий новогодний утренник в их жизни. Они очень волнуются.

-Елочка! Зажгись!

Кружатся будущие Ломоносовы, Терешковы, Энштейны в хороводе. На лицах застыли восторженно-непонимающие улыбки. В свете елочной иллюминации блестят маленькие широко раскрытые глазенки, приводя в умиление и восторг взрослых.

-А моя-то! Ох, принцесса!

-И моя! Жалко дед не видит!

-Так фотографии же будут!

-А что фотографии….

Включился свет. А у елки творится что-то невообразимое. Почему-то растет «куча мала».

-Что там случилось?

-Да ЭТА, черножопая, запнулась. Они ж ее не любят.

-А она еще и дерется!

-Да! Мой на днях пришел, все лицо расцарапано!

-Понабрали всяких за деньги! Понаехали! Свои порядки диктуют!

-Жили бы в своих юртах!

-У них там не юрты!

-Не знаю что у них там, только нечего свои порядки устанавливать! Ненавижу их всех!

-А у моей соседки сына в Чечне убили. Совсем молоденький. Хороший такой мальчик был…

-Да, сволочи они все! Гнать их надо из России.

В углу плачет, закрыв руками лицо, женщина. Она плачет очень тихо, так, что ее никто не слышит. Только дрожащие плечи выдают. Никто из взрослых не обращает на нее никакого внимания. Сейчас они воюют в невидимой войне со всеми кавказскими народами. Для них не важно, кто она: дагестанка, чеченка, армянка или осетинка. Она - лицо кавказкой национальности. Она - виновница всех их бед и обид.

У елки сидит маленькая девочка. Розовый бант сполз на бок. А большие черные глаза не светятся радостью праздника. Она, как волчонок, на которого напала стая сорок. Размазывая слезы и сопельки по лицу, она, что-то говорит на своем непонятном языке. Готовая отразить любой щипок или плевок, выброшенный в ее сторону. Ей неоткуда ждать помощи и поддержки. За дверью спряталась воспитательница, а «музыкантша» перебирает ноты, старательно делая вид, что ничего не произошло.


Пианино весело вмешивается.

-А теперь песенка!

Плачет девочка. А в углу плачет мама. У них нет Родины. Даже у девочки, которая родилась в России.

Худенькая женщина, та, у которой ребенок играет в «Плейстейшен». Та, у которой, все в порядке и муж ездит по командировкам. Только эта женщина подходит к маленькой ревущей девчушке. Она ее обнимет. Ласково гладит по голове. Прижимая к себе, приносит ее матери:

-Простите. Всех. И, прежде всего моего сына.

И, повернувшись к остальным, добавляет:

-Засуньте себе подальше вашу ненависть.Мы в России живем. Здесь с детьми не воюют.

Праздник продолжается. Только женщина уходит вместе с девочкой домой. В большой многострадальной России они всегда будут чужими.