Сказки звездного неба. Сказка третья

Про царя Цефея, про его спесивую жену Кассиопею
       и его прекрасную дочь Андромеду

       Давным давно, когда являлись боги,
       Пытаясь нас чему-то научить,
       Показывали правые дороги
       И тропки, где не следует ходить,
       В стране прекрасной, там, где вечным летом
       Волною билось море в берега,
       И сыпались горстями брызги света,
       И пелась слава сладкая богам,
       Жил царь Цефей с женой своей спесивой,
       С Кассиопеей. Гордая, она
       Себя считала более красивой
       И ясноликой, чем сама Луна.

       Гуляя в окруженье льстивой свиты,
       По берегам, по золотым пескам,
       Вдоль скал, плющём и розами увитым,
       Она смеялась:
       - Право же тоска
       Все эти песни дочерей Нерея.
       И красота хвалёная их – блеф,
       Но нет меня прекрасней и милее.
       С русалками равнять царицу грех.

       Нерей, морской владыка, слыша речи
       Кассиопеи, впал в великий гнев:
       - От спеси вряд ли кто её излечит.
       Над дочерьми смеётся, обнаглев.
       Поплатится и царством, и семьёю.
       О! Чудища морские, все ко мне!
       Я разорю! Волною царство смою!
       Прочувствует она Нерея гнев!

       Кит страшный пожирал людей, животных,
       Опустошал и разорял страну…
       Полцарства бы отдал Цефей охотно
       Спасителю-герою… но кому?
       - Никто, - Оракул возвестил Цефею, -
       Не в силах от кита освободить.
       Ты дочь свою, прекрасную как фея,
       Отдай киту и будет царство жить.

       - Красавицу принцессу Андромеду?
       Нет, ни за что! – разгневался Цефей.
       - Иначе не одержишь ты победу,
       Ты дочь отдай, отступится Нерей.

       - О, дочь, прости. Ты царского сословья.
       Ты знаешь, я в ответе за народ. –
       Цефей рыдал у дочки в изголовье,
       - Не в тот, должно быть, рождена ты год,
       А, может быть, ты проклята в утробе,
       Иль сглазили судьбу твою волхвы.
       На свадьбе не гулять мне и на гробе
       Мне не рыдать. О, боги, где же вы?

       Вот девушка прикована цепями
       К скале, нависшей над морской волной,
       Почти не бьётся в юном сердце пламя.
       Смирилась с тем, что ей не быть живой.

       Садилось солнце. Море пламенело.
       Бежала белой пеною волна…
       Сильнее волны… выше. Уж кипела
       И пенилась морская глубина.
       Уж вздыбилась пучина, звёзд не видно,
       А монстр морской сердито бьёт хвостом.
       Расстаться с жизнью в юности обидно.
       Опасть зелёной почкой, не листом.

       Но в это время на коне крылатом
       Персей вдоль побережья пролетал.
       И … пали цепи, будто от булата,
       И пО ветру развеялся металл
       Испепелился кит медузы взглядом.
       Принцессу на лету Персей поймал.
       - Хочу, - сказал Цефею он, - в награду
       Мне Андромеду в жёны чтоб отдал.
       Цефей согласен. Тестем стать Персею
       Почёт великий:
       - Пир! Да будет пир!
       Но не согласна мать, Кассиопея,

       Опять из-за неё нарушен мир.

       Царице зависть к дочке сердце гложет:
       - Принцессе не бывать ему женой!
       Любовь делить с самим Персеем, ложе
       И жить до самой смерти молодой!
       А мне Цефей, стареющий и нудный.
       Божественной любви достойна я,
       А не земной прогорклой страсти скудной.
       Ну, почему не я, а дочь моя?

       Терпели долго боги спесь царицы,
       Но здесь она хватила через край.
       За что и превратилась не во Львицу,
       Не в Лебедя, Орла или синицу,
       Всего лишь в ковшик.Место своё знай.
       Пусть скромности её научит Время.
       Решили боги так: пусть в сутки раз,
       Вращаясь, презираемая всеми
       Она всем грешным свой поклон отдаст.

       С тех пор на небе ковш Кассиопеи
       Раз в сутки Время кверху дном кладёт,
       И рядом же созвездие Цефея
       Небесный свой проходит оборот,
       И здесь же Андромедина Туманность
       Притягивает взгляды и мечты.
       Имеем все мы слабость или странность
       Гореть и холодеть от красоты.

       Но помни, если ты душой убогий,
       Убогость не прикроешь красотой.
       Спасти не смогут никакие боги
       Того, чьё сердце, что сосуд пустой.