март

4.03.08


я проснулся с утра и почувствовал северный холод
на моих незаметно для всех поседевших висках.
как же странно, что ветер проник в этот замкнутый город,
навсегда заточивший меня в своих ржавых тисках.

я пытался писать эти песни о чем-то великом,
вроде гор или звезд, только ты отказался их петь:
и мой смех становился безумным, безудержным криком -
я сгорал, когда ты был со мной чтобы только смотреть.

в моей комнате я раскидал по углам всю бумагу,
на которой я так и не смог ничего рассказать.
каждый день на мой замок я ставлю по белому флагу;
и в отчаянье прячусь, как мальчик, к себе под кровать.

извините меня, все равно никому я не нужен,
значит можно последние строчки кричать на весь мир.
я иду босиком по коричневым мартовским лужам,
а на крик выбегают другие из теплых квартир.

я хочу это сделать, но лед заморозил мне глотку,
даже шепот на горле моем оставляет следы.
ты не видишь, как что-то течет от ресниц к подбородку.
я не вижу вообще сквозь разводы от мутной воды.

я впервые увидел тебя – через черные шторы:
те, которые к рамам окна я гвоздями прибил.
я до этого думал, что ты – это голос, который
говорил в моем сердце, пока я его не разбил.

я сегодня свободен, сижу целый вечер под дверью,
будто разум откроет ее и отпустит меня...
что бы ты ни сказал, я тебе никогда не поверю.
что бы я ни сказал, а тебе никогда не понять.

здравствуй, март, очень жаль – отменить я тебя не способен.
ты пришел, значит снова все шторы расплавят лучи.
ты предательской полон надежды, ты слеп и огромен.
утро. пятое марта. боюсь, что приедут врачи.

я смеюсь, улыбаюсь, я рад, как весне рады дети.
я валяюсь в углу с маской счастья на бледном лице.
никогда, никогда я не смел и подумать о смерти;
а сегодня она вдруг сама у меня на крыльце.