Исполняется 120 лет со дня рождения Н. Гумилева

*
Смиренный гордец...
автор статьи Павел Басинский
       ("Российская газета" - Федеральный выпуск №4045 от 15 апреля 2006 г).
 
Это как шок, как солнечный удар.
"Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд,
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далёко,далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф..."
И - все! В этот миг вся поэзия делится на "до Гумилева" и "после".


В слепоте этой любви-страсти не видишь ничего. Ни явной манерности этих строк, ни даже чудовищного с точки зрения русского языка синтаксического сбоя: "руки особенно тонки, колени обняв". Все это видишь потом, когда проходит шок, и начинаешь понимать не только силу, но и слабости Гумилева. Но любовь к нему не проходит никогда.

Однажды Бунину, уже в эмиграции, указали на ужасную по стилю строчку из стихотворения Гумилева "Волшебная скрипка": "Бродят бешеные волки по дороге скрипачей..." Даже язвительный Бунин, не любивший, пожалуй, всех поэтов своего времени (кроме себя, конечно), был несколько озадачен. Неужели Гумилев так плохо писал? Александр Блок в 1921 году, за несколько месяцев до собственной страшной смерти и расстрела Гумилева петроградским ЧК, написал едкую статью о Гумилеве и возглавляемой им группе "Цех поэтов", издевался над каждой неудачной фразой его статьи восьмилетней давности "Заветы символизма и акмеизм", писал, что Гумилев "спрыгнул с печки", "принял Москву и Петербург за Париж" и что вообще "это жутко".

Слава богу, статья Блока "Без божества, без вдохновенья" была напечатана уже после смерти обоих поэтов, когда им нечего было делить, разве что на небесах. В противном случае было бы действительно "жутко".

Невозможно химически вычленить, чем прежде всего завораживает Гумилев. Наверное, музыкой своих стихов, которая звучит вне зависимости от разного рода "красивостей" и стилистических сбоев. Наверное, мощным обаянием поэтической и просто человеческой личности: поэт, воин, путешественник, глубоко верующий христианин - все вместе. Невозможно не поверить легенде, согласно которой Гумилев улыбался в лица расстрельной команды в 21-м году, чем его убийцы были потрясены.

Почему-то образ Гумилева, как и его лирического героя, многим представляется очень цельным. От ранней романтической строчки "Я конквистадор в панцире железном..." до позднего сурового стихотворения-манифеста "Мои читатели" ("Я не оскорбляю их неврастенией, / Не унижаю душевной теплотой...") складывается искусительный образ Гумилева-"мачо", "настоящего мужчины". Кстати, именно этот образ повлиял на некоторых советских поэтов - от Николая Тихонова до Константина Симонова. Все они тайно боготворили Гумилева, подражали ему (особенно Тихонов). Но этот "милитарист", между прочим, писал и такие стихи: "Ушла... Завяли ветки / сирени голубой, / И даже чижик в клетке / заплакал надо мной..." А стихи из "Пятистопных ямбов", обращенные к Анне Ахматовой, его жене, в память об ее уходе? "Твоих волос не смел поцеловать я, / Ни даже сжать холодных, тонких рук, / Я сам себе был гадок, как паук..."

Перечитайте его знаменитого "Жирафа", уже цитированного выше, и вы увидите, что это не рассказ "мачо" об африканской экзотике, а просто желание утешить расплакавшуюся городскую девочку: "Ты плачешь? Послушай... далёко, на озере Чад / изысканный бродит жираф". Так няньки рассказывают плачущим детям сказки.

Гумилев стал первым казненным большевиками большим русским поэтом. Иначе быть не могло. На его месте не могли оказаться ни Блок, ни Ахматова, ни Есенин, ни Маяковский. Почему-то есть такая уверенность...

.......................................
*
От журнала *Истоки и Развитие Русской Поэзии*:
Спасибо Вам, дорогие читатели, за сильнейшую любовь к поэзии!
Верим, что Вы получите настоящее удовольствие от поэзии Н. Гумилева,
а также от знакомства с личностью талантливого поэта и человека...

*
Врата рая
Николай Гумилёв

Не семью печатями алмазными
В Божий рай замкнулся вечный вход,
Он не манит блеском и соблазнами,
И не ведает народ.

Эта дверь в стене давно заброшенной,
Камни, мох, и больше ничего,
Возле - нищий, словно гость непрошенный
И ключи у пояса его.

Мимо едут рыцари и латники,
Трубный вой, бряцанье серебра,
И никто не взглянет на привратника,
Светлого апостола Петра.

Все мечтают: "Там, у Гроба Божия,
Двери рая вскроются для нас,
На горе Фаворе, у подножия,
Прозвенит обетованный час".

Так проходит медленное чудище,
Завывая, трубит звонкий рог,
И апостол Пётр в дырявом рубище,
Словно нищий, бледен и убог.
..............................
*
Шестое чувство
Николай Гумилёв

Прекрасно в нас влюбленное вино
И добрый хлеб, что в печь для нас садится,
И женщина, которую дано,
Сперва измучившись, нам насладиться.

Но что нам делать с розовой зарёй
Над холодеющими небесами,
Где тишина и неземной покой,
Что делать нам с бессмертными стихами?

Ни съесть, ни выпить, ни поцеловать.
Мгновение бежит неудержимо,
И мы ломаем руки, но опять
Осуждены идти всё мимо, мимо.

Как мальчик, игры позабыв свои,
Следит порой за девичьим купаньем
И, ничего не зная о любви,
Всё ж мучится таинственным желаньем;

Как некогда в разросшихся хвощах
Ревела от сознания бессилья
Тварь скользкая, почуя на плечах
Ещё не появившиеся крылья, -

Так век за веком - скоро ли, Господь? -
Под скальпелем природы и искусства
Кричит нам дух, изнемогает плоть,
Рождая орган для шестого чувства.

..............................