Становился другим он...

В этом городе с лет стародавних царили науки.
 Пожилые мужи с жаждой знания в тусклых глазах-
 были опытны очень творить всевозможные трюки,
 от которых являются дыры в святых образах.

 От создания в городе том не бывало мужчины-
такового , чтоб жизнь на познания алтарь не ложил,
кто не ведает смысла в попытках дознаться причины,
 оглянувшись назад вопрошает- зачем же я жил?

 И у каждого светлого мужа имелась в сознании,
 установка на поиск- таинственный сыщиский дух-
 подкрепляемый дозой изрядного книжного знания,
и всему что вокруг норовит он придумать название,
 и все реже бывает по жизни случайное" вдруг ".

Государство где знание имело большое признание,
 обелиски наук на большой постамент водрузив-
даже в детях своих поощряло влечение к познанию,
 все на свете стремилось подвергнуть серьезным дознаниям,
и в раскрытии тайн наблюдался серьезный прорыв.


 И один лишь поэт, -недалекий- слегка сумашедший,
 слабым криком тревожил покой сих почтенных людей.
Опустившийся нищий бродяга себя не обредший,
 в этот рай на земле неизвестно откуда забредший,
 на устои его покуситься рискнувший злодей.

 Раздавить бы его- да противно, он больно уж жалок.
 "Не скажите, все беды всегда и идут от таких,
 сразу видно для наших колес не жалеет он палок" .
Только скукою спорящих в ходе таких перепалок-
оставался бродяга ютиться у стен городских.


 Многоликую жизнь к мертвым цифрам упрямо мы сводим.
 Только мир не задача- его невозможно решить.
И подобно заблудшему стаду по миру мы бродим,
 и пытаясь постичь все и вся- мы все дальше уходим-
выводя теорему любви- забываем любить.
Мы все рвемся вперед , но куда- мы посути не знаем.
 Вы и сами порой сознаете сподобившись мне-
что одно обретя- мы другое безследно теряем,
 не смеемся- зато деловито и сухо вздыхаем-
 мы над планом застройки Луны позабыв о луне.


 В светлых душах людей задевал недоверия струны-
 его голос- негромкий и робкий прокуренный бас -
 на притихшую площадь все лился и лился с трибуны-
 по пути разрушая устои великой коммуны,
 привлекая зевак горьким смыслом в нутри своих фраз.

 И в моменты прочтения таких вот речей вдохновенных-
 становился другим он - свершая великий обряд.
 Из седого бродяги- под действием мысли священной-
вырываясь казалось из самых глубин сокровенных-
 непокорную юность лучил его старческий взгляд .

Сам приход его в мир принимался порой за знамение.
Он великий пророк или просто талантливый шут? -
 он стоит на своем и безропотно сносит гонения,
 как посмел сей бродяга влиять на людские воззрения,
 не боится ль что выбранный путь будет слишком уж крут?

Но другого пути наш бродяга и вовсе не мыслит.
 Его слово свободно проходит сквозь решки темниц-
 в этой жуткой неволе цветет он - а вовсе не киснет,
 если так продолжать- его вскоре в святые зачислят.
Пред гонимыми общество издревле падает ниц.


И подняли вопрос пред коллегией хмурых ученых,
 уважаемой публики, глав всевозможных мастей-
 Генерал пропоганды держал свою реч удрученно,
 и окинув собрание взглядом почти обреченным-
 призывал всех искать для решения проблемы путей.


Суетилось собрание и так не решив ничего-
 генерал пропоганды всерьез попросил о защите.
 Лишь студент- психологию знающий лучше всего-
предложил вдруг решение: вы просто его разрешите.


И отмыли героя под музыку праздничных лент,
и вином угощая его с погребов своих лучших, -
на ученье его ему выдали гордый патент,
 и в сияющей рамке с печатью большой документ-
 что дает ему право питаться благами имущих.


 И не стало героя- забыл его имя народ,
 вот и снова возможно придаться пленительной скуке.
 Кто там слушает, что там поет этот сытый урод,
 промочив коньяком свои до блеска ухоженный рот.
 И царит тишина в благороднейшем храме науки.