За тех, кто там в Афгане поднимался в полный рост!

За тех, кто там, в Афгане , поднимался в полный рост!
               В родном дворе.
В родном дворе в снежки играли дети.
Для них игра – есть форма бытия.
Любимый дворик- был он чист и светел.
Насквозь промокнув, в снег играл и я.

Резвился и резвился я беспечно.
С утра до ночи, тот ещё пострел.
Промчалось детство быстро, скоротечно.
Я не заметил сам, как повзрослел.

Служить сынов Отчизна призывает.
"Косить" грешно, свой исполняя долг,
Ребята служат, с ними так бывает.
Так я в  Афган попал в  десантный  полк.

И духов я ни сколько не боялся.
А ездил, если - только на броне.
А в общем-то, ни в чём не отличался.
В полку бойцов как я, ну, тысячи две.

А время шло и «дембель» замаячил.
В Газни четвёртый взял в бою Коран.
И на тебе "аккордная" задача,
По данным разведроты - караван.

Мы шли след – вслед, цепочкой горной, трудной.
Судьбы своей, не зная наперёд.
Вдруг трассеры в глухой ночи взметнулись.
Огонь по нам открыл душманский дзот.

И гром гремел, «трекляты» пусть все войны.
На духов весь истратил я комплект.
«Малёк» курнув, я стал менять обойму.
Потом хлопок и пламя яркий всплеск.

Тупая боль, вот "Здрасьте вам"- частушки.
Вот значит он, какой мой смертный бой.
Забрали нас попутные «вертушки».
Кто с чем лежал, я с рваною ногой.

Так вот, тогда, в Кабульском медсанбате,
Как быть со мной, всё думали врачи.
А тут, однажды, вдруг проведал «батя».
Звезду в коробке "Красную" - вручил».

В палатах - стон, все в белом - тихий ужас.
Не сплю, чуть свет ругаю белый свет.
С одной ногой, кому такой я нужен?
Мне стал не мил цвет снега – белый цвет.

Протез мне жал, култышку в кровь мочалил.
Костыль натёр под мышкою – синяк.
Всё это было лишь беды – начало.
Я начал жизнь, практически, с нуля.

С войны пришёл, в квартире коммунальной,
Жила со мной, ещё одна семья.
Соседи эти с норовом скандальным.
Ну,просто жесть,ну не было житья.

С утра пивко, а к вечеру портвейны.
Такой «расклад», знать, явно не по мне.
Со страшной силой пили они зелье.
Всё дело шло фактически к войне.

Я всё терпел, сносил все оскорбления.
И видит Бог, не думал я встревать.
Не ангел я, окончилось терпение.
А тексты все, про "папу и про мать".

Подонков этих паклей рвал на части.
Кровь, зубы, шерсть, два сломанных ребра.
Такой компот - в районной медсанчасти
Видали всё - такое вот - едва.

Потом был суд, и дали срок - условно.
Учли,поди,не очень сладко мне.
А те друзья, ну, затаились словно.
Такая приключилась со мною  круговерть.

А просто мне Наташку «подогнали».
Продумали детально, всё чинно, всё «тип – топ».
Чтоб узы брака тесно нас связали.
Затем, чтоб мне заказан был бы гроб.

В тот день случайно, в лифте мы столкнулись.
На чай к подруге детства забрела.
Её глаза такой "Лукой" искрились.
В натуре шельма, вокруг пальца обвела.

Теперь, друзья подробно объясняю,
Наталью я, не скрою, полюбил.
Под Новый год мы в церкви обвенчались.
Всем сердцем я её боготворил.

В начале всё, ну все, ну как по нотам.
Законный муж теперь я – не жених.
И на тебе - задержки на работе.
И пала вдруг завеса с глаз моих.

А кратко если, цель сего маневра ,
Из рук моих жилплощадь отобрать.
Прописка ей нужна,вот это верно,
Всё реже, реже стелется  кровать .

А время шло, отметку о прописке
Наталья всё ж сумела получить.
"Фенита ля комедия" -  как в сказке.
За малым шло – лишь жизнь мою сгубить.

И как тут быть? Такая простокваша.
А тут на днях встречаю всех троих.
И вот Вам, здрасьте,вот моя Наташа .
К чему слова, всё ясно и без них.

Решил я так: пусть будет то, что будет.
И даже если срок я заслужу.
Один из них , что «правду матку» рубит,
Мне так сказал: «Послушай, что скажу».

Скорей бери, бери свои манатки.
Чего ты ждёшь? Ты тратишь время зря.
С таких парней, как мы, все взятки гладки.
На всё про всё мне не дали и дня.

И я ушёл как будто бы из плена.
С Наташкой – всё, ей ,Бог теперь судья.
Остался в сердце след окровавленный.
Да только два, два верных костыля.

Ну,вот  теперь, подходим к основному.
В прологе всё я ясно изложил.
И вот я БОМЖ,  забыв дорогу к дому,
У верного дружка недели две прожил.

В "однушке" он с женой и две дочурки.
Ему чужих проблем - не занимать.
Жена в сердцах рычала как овчарка.
И я ушёл, не стал их донимать.

Бог весть, куда я шёл, ну сам не знаю.
Я стал похоже сущий сумасброд.
Ещё чуток и доберусь до краю.
Мне крикнул кто-то:"Шел бы ты в приход.

Обиды боль в душе превозмогая,
Туда, сюда бродил я, аж три дня.
Что ел, где спал, я сам того не знаю.
К тому ж в кармане пусто – ни копья.

У Храма вдруг случайно оказался,
Все эти дни изрядно по постясь.
« Теперь я кто, ведь бомжем я остался».
- подумал я и стал курить стрелять.

Но, как на зло, никто не попадался.
Старушки две, да несколько бомжей.
Прошла напасть, я всё таки , дождался,
Спросил:" Мол так и так?" -  парнишку у дверей.

"Постой же, мил человек, прости, что обращаюсь.
Ты верно видишь сам , да что тут говорить.
Я вот, который день питаюсь только чаем.
Братишька, пожалей, ну, дай хоть покурить".

Меня с главы до ног всего измерив,
В ответ сказал, что тоже намели.
«Голяк » мол здесь, меня он в том заверил,
Сказал "валить", пока не «замели».

Так вот,  «бомжи» жируют, аж припухли.
От них кругом один сплошной "скандал".
Давно мои мол «подники» протухли,
Хотя, курить мне всё  таки он дал.

Понятно всё , вдыхая дым табачный,
Зарёкся зря, видать, я от сумы.
Кому нужна такая жизнь собачья.
Не выйти мне на свет из этой тьмы.

Зима, мороз, такая безнадёга.
Храм « Всех Святых» - спасительным венцом.
Бомжи косили глаз, ну очень строго,
Для них я был чужак, в конце концов.

А люди шли, и медленно струилась,
Людских судеб нетленная река.
Звенела медь, медалью серебрилась,
Солдата боль, замерзшая рука.

Прости меня, родная, слышишь, Мама.
За всё прошу, пожалуйста, прости.
Я знаю сам, что «гад », последний, самый.
Иду, молясь, чтоб милости просить.

Родная, слышишь, стал я инвалидом.
Я пролил кровь не в драке – на войне.
А кто виной всему? Кто правил МИДом?
А может тот, кто восседал в Кремле?

Молчишь,родная, вряд ли мне ответишь,
Простив меня, ты к сердцу не прижмёшь.
«Как мрачен след, тот снег - лишь призрак - фетиш..."
 "Быть может ты меня в свой "снег" возьмёшь?"

И я стоял, я ждал закрытия церкви.
Стакан воды,  пол булки натощак.
Совсем когда огни и звуки стихли,
В руках моих скопился весь «общак».

Я первый раз сегодня был при деле.
За всё, про всё мне жаловаться – грех.
«Бомжи», так те от злости чуть не сели.
Сегодня мне "фортило" , - больше всех.

Потом они ко мне гонца прислали:
- «Гони лаве в наш "бомжевский котёл".
- А нет так, в раз "рога поотшибаем".
- Ты понял ? Нет? Гони, ты слышь , козёл?
 
Окинув взглядом... Их человек так восемь.
Пред ними я совсем не оробел.
И «гнать пургу» их, мол, ни кто не просит.
Но тут пошел ну, полный «беспредел».

Да, тут такое , братцы закружилось.
И я свалился, как – то , весь обмяк.
Ещё б чуть – чуть , ведь, насмерть бы забили.
И без того я стал сплошной синяк.

Всё, хватит, ша! Объелись «марафету»?
Того, кто пал – не бьют! Ведь – «западло».
То грозный окрик был «авторитета».
- Шакалы что ли? - Все на одного?

-Послушай, эй, ты как здесь оказался?
Тебя здесь вижу точно в первый раз.
-Ну, ты и «лох», иллюзий напитался?
Не прячь «пельмени» - слушай мой рассказ.

В Москве живём, Москва нас будто – нянчит.
Мы при часах у Храма «Всех Святых».
Стоим с утра и мелочь тихо клянчим,
Ведь бизнес сей -  у Храмов – "высший шик".

В Алтарь Святой Отцы нас не пускают.
Свои права мы знаем наперёд.
Наклада нет, мы им тут уступаем,
Свое мы место знаем у ворот.

Кому ж мила сия «паперть – самобранка».
Хлебнувший , лиха, знает что – по чём.
Уж лучше здесь, чем «париться в вагонке»,
Хотя, "лаве" здесь точно не ручьём.

Вали, вали, по добру, поздорову.
Есть шансы здесь остаться без «башки».
Сюда, на паперть ты забудь дорогу,
И так, «служивый», вижу - без ноги.

На «бочку бабки», выверни карманы,
«Внутряк» отжал? "Башлять" тебе, "башлять".
А ну, братва:" Подайте нам стаканы,
На посох, посошок с ним выпьем и "ништяк".

Я пить не стал и этим всех обидел.
Вокруг меня «набычился» народ.
Зажат в кольцо, я краем глаза видел
В руке бомжа зловещее «перо».

И память в миг всю жизнь перелистнула.
Родных, любимых, милых лиц река.
Затишья миг, секунда и взметнулась,
С гранатой вверх холодная рука.

Раздался взрыв, и ничего не стало,
Прощанья дым, ни церкви, ни меня.
Да просто сердце жить моё устало.
Устало? Может, не жило и дня?

              P.S.
Афган,Афган...нетленные портреты.
Людских судеб беззвучный эшелон.
Величие гор... Бездушные ответы?
Всё "Бас халас",нижайший всем поклон...