***

       У любви нет прошлого,
       только настоящее и будущее
       Рэм Кульчицкий

Если нужен тебе животворный огонь,
То, ломая традиций дремучую тьму,
Ты возьми мое сердце, положи на ладонь,
Только больно не делай ему
       Рэм Кульчицкий
 








Н А Е Д И Н Е С Л Ю Б О В Ь Ю





























       * * *

Я знаю силу празднества
Любви, несущей ввысь.
И грусть и жизнерадостность
Тогда имеют смысл.

Тогда колюче терпкие
Всплывают явью сны.
Взрывчаткою доверия
Преграды сметены.

И я твержу библейское
Уже чего известней:
В начале было Слово,
А после – Песнь Песней.
       
       1993 г

       * * *

Заломил я камышинку, а она, не обидясь, запела.
И мое озорство и веселое сердца биение
С ручейковой мелодией, поначалу чуть-чуть неумелой,
Безоглядно сплелись в обнаженном своем откровении.

Солнце жаркого лета стекает по облаку в степь,
Налитые листочки не держат и падают вишенки.
И на пальцах моих, распятая как на кресте,
Все поет и поет, не лукавя, камышинка.

Не ее ли смятенно, жалено жалейкой зовут,
Согревают в ладошках, губами касаются чаяно?
А она отзывается. Заблудившейся степью плывут
О надеждах моих полонившие душу звучания.

Уплывает мелодия, тает на терпком ветру.
Уходящее солнце алою в сумерках вишенкой.
Замолкает жалейка. Это значит – надежды умрут.
Только помнится мне – заломил я нежданно камышинку.

       17 октября 1993 г

       ЗЕМНОЕ ПРИТЯЖЕНИЕ
       1
Рушились судьбы, любови и верности,
Рушились люди и рушились здания,
Не устояв против несоразмерности
Отпущенных времени и ожидания.

Но мы, поклоняясь величию чувства,
Легшего бутом в основу бессмертности,
Сохраняем развалины памятниками искусства,
Символом наших любовей и верностей.

       11
Воплощением неизбежности,
Свершением увлечась,
Щедро, звездопадом в осень,
Разливом хлынув из-за плеча
Расплескалась звенящая просинь.
И в этой, пылающей синью, огромности,
Предчувствием радостности узнавания,
Холодя и тревожа,
Ощущением н е в е с о м о с т и –
Ожидание.
Те самые, что в неба черную донность
Засохшей листвою, как жестью звенели,
Те самые времени шершавые ладони
Вдруг обмякли и поженственели.
И радуя праздником
Слитности миража и события,
Мне, никогда не слывшему праведником,
Улыбается Нефертити.
И в яркий высверк над снегами
Всей солнечности естества
Метнулось языкато пламя
Ликующего торжества.
Соизмеримы Время и Любовь
Своей бессонностью
И жаждой созиданья и свершения.
Я – весь земной. Довольно невесомости.
Благословенно будь
Земное притяжение.

       21 сентября 1977 г.
       г. Янги-юль
       

       * * *

       Остановись, Мгновенье!
       И.В.Гёте
Остановись, Мгновенье! –
Вот уж сколько лет
Задушено вопиет белый свет,
С трудом скрывая нетерпенье:
-Остановись! А лучше будь опять
Таким, как будто годы вспять
Ушли и груды прошлых бед
Не застят белый свет

Мгновенье, вдруг остановясь
И повторяясь каждое мгновение,
Жизнь превратит в такую ясь,
Что счастием предстанет ослепление.

И все-таки остановись?
Да, все-таки остановись!

И пониманье непомерности
Не остановит нас
Всю жизнь
Любимым требовать бессмертности.

Остановись,
       Мгновенье!

       27 мая 1984 г


       О Т К Р О В Е Н И Е

Я знаю, сердцем подсказалось,
Что жажда быть, жалеть, любить
Всегда стихами утолялась…
Но после вновь хотелось пить.
Неиссякаемый родник. И знает каждый,
Что утоленье вновь рождает жажду

       5 октября 1998 г


       * * *

Мне память в сердце снова брызжет
Осколками былых желаний:
Как кот по раскаленной крыше
Я шел на первое свиданье.

От смелости своей хмелея
И, ожидая взрыва таинства,
Я торопил себя: - Смелее
Иди и не сойди с дистанции.

Я необузданность вычерчивал
Уже почти что спятив малость,
А девушка ко мне доверчиво
Тесней, теплее прижималась.

И, радуясь Серпу и Молоту
На ярко алом полотнище,
Мы шли – единый слиток золота –
После войны страною нищей.

День завтрашний взвалив на плечи,
Несли себя в подарок полдням.
И вечер таинством отмечен,
И первый поцелуй запомнен.

И так мы сладко целовались,
Что вечер уходил за утро,
И все, что пелось и сбывалось,
Сливалось с утра перламутром.

И много лет в тиши вечерней
Я вдруг себе казался мудрым
И серебром рассветным с чернью
В притихший дом входило утро.

И вновь хотелось целоваться,
И всё опять припоминалось.
Хотелось быть, ну пусть казаться…
Но девушка не появлялась.

       26 октября 1998 г

       * * *

-Подари мне плюшевого Мишку…
Мне известно, правда, понаслышке,
Что приносят счастье медвежата
Сероглазым, ласковым девчатам.
-Подари мне плюшевого Мишку.

-Если б ты от сердца попросила,
Если бы ты счастье приносила,
Всех медведей, на земле известных,
Я б дарил тебе с веселой песней.
Если б ты от сердца попросила.

Если бы ты только захотела!
Если бы пошла навстречу смело,
Сероглазая, чтоб счастье изведать
Я бы заменил тебе медведя.
Если бы ты только захотела.

-Подари мне плюшевого мишку.
Мне не нужно сердце. Слишком
Горячо оно и слишком громко бьется.
А моё ему не отзовется.

-Подари мне плюшевого мишку.

       19 июня 1958 г.

 Л е т н я я н о ч ь

Взахлеб распелись соловьи
За деревенскою околицей
О первой девичьей любви,
О той, что в сердце просится.

Гармонь с завидным бескорыстием
Еще поет о встречах поздних…
Ночь
тополем –
огромной кистью –
Разбрызгала по небу звезды.

И лунные рога
Бодают землю вновь.
У сердца берега
Заполоводила любовь

       1960 г

ПОВТОРЕНИЕ ПРОЙДЕННОГО

Пусть день ли, год или столетье
Мне пламенеть на этом свете.
В свое или (пуст жалость в нетях)
Чужое совершеннолетье

Я повторю все те же древние
И обреченные на юность
Слова. Ведь все-таки на гребне их
Вся человеческая умность.

И потому, живя и мучаясь,
Но отрицая стынь и ужас,
Всечеловечно неминучее
Я повторяю: -Я люблю вас.
       Сентябрь 1969 г
       Одинцово – Гатчина – Владимир
       
       СОБАЧЬЯ РАДОСТЬ

Очень много придумано нами
Слов врачующих, ранящих слов.
Ты их часто меняешь местами,
Будто делаешь мне назло.

И как на лапу наступить щенку,
За придуманные провинности
Легла ладонь на щеку
Всею тяжестью несправедливости.

И как от горячего чайника,
Рванулась, ожегшись, назад.
И такое глухое отчаянье
Я увидел в твоих глазах.

Тишина в полковой барабан
Бьет, гоня и сминая жуть.
Жизнерадостный, как Полкан,
Я стараюсь тебя лизнуть.
       3 ноября 1966

       Д о с в и д а н ь я

Люблю,
Люблю!
Ты был ли, не был
День? Вернись, велик иль мал.
И я всплывал в ликующее небо.,
Наверное, в седьмое я всплывал.

Ты слышишь лайнера веселый гул?
Ведь он не может предвещать разлуки.
Но электричка шпалы рвет в шагу
И разрывает стиснутые руки.

Лови меня, Земля! А этих дней,
Как долго не живи, не забывают.
Чем выше в небо- тем оно черней.
И космонавты это подтверждают.

Люблю.
Люблю, хоть в небо, хоть о земь!
И человеку слов других не надо.
Вернешься ты, и мы расскажем всем:
-На этот раз ошиблись космонавты.
       6 августа 1963 г
       г. Гянджа

       * * *

Заоблачные песни не слышны
И оттого в реальности, как видно,
Трагичное вдруг кажется смешным,
А нежное – слюнявым и обидным.

А в мире от любовей не тесней,
И в ожиданьях больно сшиблись годы.
Любовь моя, наверно, оттого ты
Все нестинаркой пляшешь на огне.

Кружусь вокруг тебя. Но видит бог,
Что центробежной силой увлекаясь,
Еще виток, еще один виток –
Я от тебя все больше отдаляюсь.

Быть может, над пулей? Напрямик?
Но беспощадно жизнь напоминает,
Что пулей встречен, человечек сник.
Ведь пули все живое убивают.

А я боюсь убить. Я не хочу убить.
И повторять уже не перестану:
-Хорошим и плохим – любым могу я быть.
Любвиубийцей никогда не стану.

Друзья и недруги! Ну, кто любви смежит
Веселые глаза? Кто станет татем?
Трагичное пусть вас не рассмешит,
И нежность - за слюнтяйство не считайте.

       9 сентября 1982 г

ОТЧЕГО ЗАЖИГАЮТСЯ ЗВЕЗДЫ

Весело? Нет, не весело.
Вон, на небесной хорде
Ветер сушить развесил
Тучи над нашим городом.

И город сразу – как водоем.
Стекла в окнах – как льдинки.
Юным трудно сейчас вдвоём.
В небе – ни звездинки.

Но парень девчонку обрадовал –
И снова обоим весело.
Смело взбежав по радуге,
Он сердце в небе повесил.

Вот отчего, как смеркнется,
Сияньем наполнив воздух,
В небе сердца мальчишечьи светятся…
Не звезды.
       сентябрь 1959 г.

       * * *
       
Взахлеб распелись соловьи
За деревенскою околицей
О первой девичьей любви,
О той, что в сердце просится.

Гармонь с завидным бескорыстием
Еще поет о встречах поздних…
Ночь
Тополем – огромной кистью
Разбрызгала по небу звезды.
И лунные рога
Бодают землю вновь.
У сердца
Берега
Заполоводила любовь.
       3 августа 1946 г
       г. Винница

       ВОСЕМНАДЦАТЬ

Раскрой глаза пошире
И – удивись!
Как все прекрасно в мире
И как прекрасна жизнь.

И в солнце смехом брызни –
Печалей нет, как нет.
Тебе впервые в жизни
Все восемнадцать лет.

Здесь веха, от которой
Чуть холодит в груди.
Иди любой дорогой –
Все только впереди.

Но и при всем уменье,
Хоть счастьем заплатить,
Счастливое мгновение
Нельзя остановить.

А с чем ни расставаться –
Грустиночка у глаз.
Тебе, ведь, восемнадцать
Последний в жизни раз.
       19 января 1978 г.

       ГЁК-ГЁЛЬ

В пригоршню гор опущено,
Родниковым солнцем взлелеяно,
Человечеству неимущему,
Как любовь дано на земле оно.

На рассвете зелено-синее,
В полдень золоту солнца отдано.
Есть ли что на земле красивее
Из природою щедро создано?

Я любовь слышу. Слышите, кличет,
Отвергая тоску и боль.
На губах моих плещется птичье
И веселое имя – Гёк–Гёль.

Я стою у воды, немея,
очарованный самым вечным.
Нет, природа так не сумеет,
Это – дело рук человечьих.

И стихами да будет отмечено,
То, что слышится в этом имени:
Гёк-Гёль – это сделано женщиной
В вечный дар своему любимому.

       14 сентября 1963 г

       Г л у п о е с е р д ц е

Слышатся частушки за рекой
Озорные и печальные.
Разделив компанию со мной
Пьют чаёк районные начальники.

Пьют и слушают. И до глубокой до ночи
О своем о чем-то вспоминают.
А за речкой – голоса девчоночьи –
Будто сердце колет ость ржаная.

Давно уже почайпили,
Вода остыла в чайнике.
-А ну, давай, почапали! –
Зовут меня начальники.

И вон тропинка лунная,
И ночь, как полдень, жаркая,
И сердце бьется, глупое,
Как будто хочет за реку.

 Ай, ночь! Еще введешь во грех.
Подмигивая, светит бакен.
Стоят комбайны на бугре,
Как на исходной для атаки.

Стоят, прослушивают ночь,
И голос ржи, сухой и звонкий.
А нас уже давным-давно
На берег свой зовут девчонки.

Луна подплавилась в костре,
Щербинки облаком прикрыты.
Мы у комбайнов на бугре
Стоим подчасками у жита.

Сияют солнцами глаза,
Рождая в небе утра зарево.
Пусть нам по должности нельзя,
А сердце хочет, хочет за реку.
       19 октября 1960 г

       * * *

Сердце –
       громче.
Будто пустошью
Прогромыхивают рельсы.
Черт возьми, не от распутства же
На тебя я засмотрелся.

Прокляну молву стоустую,
Если в чем-то обвинит.
Я смотрю, смотрю без устали,
Я к глазам твоим приник.

В них, а может, из-за них
Счастье, небыль.
А глаза твои черны,
Как седьмое небо.
       28 февраля 1965 г

Л а н е н о к
       
Ты не была веселой и безоблачной,
Но подтвержденьем зримым, что была ты,
Стоит ланенок, глупый и беспомощный,
Как я и ты. Как я и ты когда-то.

Ему пустыней плоскость телевизора
И жуть берет. Но, глупенький и дерзкий,
Он в сумеречье комнат смотрит с вызовом,
Готов к прыжку, чуть угловат, чуть резкий.

Восторженный, взволнованный, встревоженный,
Он с лакированного плато
Рванется вверх и разобьется об пол,
Как я и ты. Как я и ты когда-то.

Отвоевала юность, отсмеялась. К нам идет,
Врисовывая тени, зрелость на дом.
Ланенок прыгнет И не упадет.
Я – рядом.
       2 мая 1966 г

       Н е л е т н а я п о г о д а

В Одессе дожди. В Одессе паршивый ноябрь.
И ветер такой, будто он в персональной обиде.
Здесь тебя нет. И все-таки я
Хожу и глазею. Хожу и надеюсь увидеть.

Сутулятся грустные вместе со мною мосты.
И в этой вечерней и ветреной мгле
Телефонные будки продуты насквозь и пусты.
Телефоны молчат. Оборвана связь на Земле.

И все-таки слышу. И вижу: совсем не боясь темноты,
По морозной и терпкой, всегда торопливой Москве
Подходишь стремительно к Пушкину ты,
И медленно входишь в обезлюдевший сквер.

А здесь тебя нет. И все-таки я
Хожу и глазею. Хожу и надеюсь увидеть.
В Одессе дожди. В Одессе паршивый ноябрь.
И ветер такой, будто он в персональной обиде.

       25 ноября 1968 г
       г. Одесса

 Н е ж н о с т ь и Н е с м е я н а

Был я немножко пьян,
Был я во всю талантлив.
Царевне из Несмеян
Хотел подарить Атланта.

И пусть я не рассмешил
Сказанием говорливым,
За время, что я прожил,
Не был таким счастливым.

Царевна была строга.
Но так уж оно извечно:
Сближаются берега,
Когда высыхает речка.

Мне вдруг, как под солнцем роса,
Блеснув огоньком удивительным
Улыбнулись царевны глаза
Весело и заразительно.

Смешинка есть в неизбежности:
Так мало надо для счастья –
Немного тепла и нежности
И даже не очень часто.

Скажете, это неверно,
И что разговор пустой?
А мы танцевали с Царевной!
И я уж не помню что.

Нет больше Несмеян,
Окаменели Атланты,
Был я немножко пьян,
Был я вовсю талантлив.

Шел, над землей плывя,
Плыл, не касаясь грунта.
Казалось, мне жизнь моя
Навеки лишенной грусти.

Улицы так тихи,
Сердце так гулко бьется.
Я громко читал стихи
О том, что Царевна смеется.

Шел я сиреневой снежностью,
Облитый лунным блицем…
Счастье – делиться нежность..
Не бойтесь ею делиться.
       2 июня 1968 г
       г. Тбилиси
       * * *

Здесь все, как от души дареное,
И я в смятенье необычном:
Ищу слова не повторенные
И остаюсь косноязычным.

Не оттого ли, что взволновано
Я, перебрав слова на ощупь,
Вдруг убеждаюсь, что ни слова нам
Не уронила с листьев роща.

Ни слова, чтоб еще не сказано,
Чтоб ожидало нас в смирении,
И чтобы насмерть не заласкано
Мильоногубым повторением.

И мы молчим. И слышно в шорохе:
-Эх, ты! Ты не придумал пороха.

Плывут в ладони листья сонные,
Растерянные и молчащие.
Но я найду слова весомые,
Еще никем не говоренные,
Еще ни разу не звучавшие.

Не надо грусти. Не в обычае.
Пусть весело шуршит листва.
Прости мое косноязычие,
Но я придумаю слова.

       24 июня 1968 г.

       В е с е л а я л е г е н д а

Даже строгим видна непридуманность факта.
Я же в сердце легенду одну берегу:
Мне поэт рассказал, что есть бухта Барахта,
Где растет Трын–трава на крутом берегу.

Люди там навсегда ошалело веселые.
И ступая по травам, как мраморным плитам,
Хлебом-солью, сияя, встречать новоселов
В ослепительно светлом идет Аэлита.

Приплывают туда на “летучих голландцах”,
Прилетают туда на коврах-самолетах,
Проверяют в таможне уменье смеяться,
Проверяют космичность душевного взлета.

Но бывает, взгрустнется почти настояще.
И тогда, за отсутствием в крае том снега,
В наказанье за грусть заствляют грустящих
Перекатывать груды прошлогоднего смеха.

Мне давно в этой жизни не все Трын-трава,
Потому-то тебе я не с бухты-барахты
В этих в меру веселых и грустных словах
Доверяю легенду веселого факта.

Ты прими необычности нежный характер.
Пусть от слов моих теплых кружит голова.
Я хочу увезти тебя в бухту Барахту.
Пусть тогда там растет Трын-трава.

       27 сентября 1968 г
       г. Днепропетровск – г. Москва

       * * *
Незаменимых нет.
Обрушьтесь, небеса!
С горячностью неудержимой
Пытаюсь доказать и убеждаюсь сам:
Ты все-таки незаменима.
Напрасно телефон в надежде убедить:
-Незаменимых нет –
Ворвался в кабинет.
Сегодня
З а м е н и м ы х
Нет.
Блекло, просяще, ищуще,
Грустищу скрадывая,
Фонари одноглазыми нищими
В глаза заглядывают.
И гаснут. И тихо стынут,
Полнясь глухою лютью.
Оборачивается пустыней
Уличное многолюдье.
Никнет уличный улей.
И вижу с самого дна
С обрывов зданий
В пропасти улиц
Падает тишина.
Иду, как от весны,
Иду, как из зимы.
А за плечом из тишины
Грохочет мир.
Проклятый век!
Счастливый век!
Споткнулся о сознание:
Незаменим ты, человек,
Твой мир, твое призвание.
Пусть мучит жажда высоты,
Пусть нестерпимо,
Я убедился – ты
Незаменима.
       6 ноября 1968 г

       Щ е д р о с т ь

       Имя доблестного человека
       сохраняется в его деяниях.
       Древнеегипетская пословица.

Веков поскрипывает наст.
Пробившись сквозь, восторгом венчана,
Три тыщи лет чарует нас,
Чуть удивляясь, эта женщина.

Она жила бог весть когда.
Но что вы там не говорите,
А скульптор – умер. Навсегда.
Поэта – нет. Есть – Нефертити.

Так покоряет песнь столетья.
И люди вечно будут сметь,
Не вспоминая о поэте,
Его стихи любимым петь.

И повторяя образ песенный.
И за прекрасным вслед идя,
Ваятели в восторге бешеном
И мрамор в песню обратят.

Но на закатах, как и в древности,
Поэта слышен шепот гордый:
-Я не испытываю ревности,
Пусть песня числится народной.

Я щедрость нежности всегда
Считал примером человечности.
А для любимых никогда
Не будет жаль ни звезд, ни вечности.
 
       14-29 ноября 1968 г
       Владимир - Одесса
       
       * * *
       
Двадцать три мне только. Двадцать три.
И всего пять лет после ранения.
На тебя (Молчи! Не говори!)
Засмотрюсь почти до изумления.

Бьют из сердца ясные ключи.
Животворной чистотой умойся.
Не молчи, скорее не молчи –
Родниковой песнею пропойся.

Как легко с тобою рассмеяться
И совсем, совсем забыть себя.
И опять мне
Завтра –
восемнадцать,
Послезавтра
Я спасу тебя.

Буду ранен? Ну и что ж – не случай
Выжег метку на моей судьбе:
Родина ли,
Женщина ли,
Внучка –
Счастлив, приговоренный к тебе.

       28 февраля 1986 г.

       * * *
Истекают минуты,
Что в час уложится смогли,
Награждая, как орденом
,Терпкой и злою печалью.
Разгневись, телефон!
А разгневавшись, стань молчалив.
Теплых рук прикасанье
Тебя в этот час не смущало.
Истекает мой час
И бессилен в продлении бог,
Улыбнись мне, Москва,
Хочешь - песнею,
Хочешь – сказаньем.
Я хочу,
Я прошу,
Чтобы сердцем почувствовать смог
Теплых рук,
Теплых ласковых рук
Прикасанье.
       6 февраля 1969 г
       Москва
       
       К А Ф Е

В дым, будто камень брошенный,
Упала песня, как месть за сны.
Жаловалась женщина на прошлое
И с тоской просила тишины.

И словно копытца стук каблука,
И не было удали русской.
Мужчины молчали, зажав в кулаках
Пивные янтарные кружки.

На эстраде барабанщик рослый
Зорю выбивал, на глаза надвинув свой берет.
Прикипев к столам, сидели, молча, взрослые,
Кулаками щеки подперев.

Только сердце громко, громко тикает,
Саксофоны ахают сурдинно.
В гуле и дыму сидели тихие,
Счастья ожидавшие, мужчины.
       2 июня 1969 г г.Горький

       А Э Р О П О Р Т
       !.
Здесь девушка прошла. Вы видели?
В бетонной гулкости необозримой
По воздуху – так показалось издали –
Неторопливо. Неостановимо.

Шла, будто бы боялась расплескать
Свою наполненность сбывающимся чудом.
Шла, щедрая, кого-то отыскать,
Свою светимость отдавая людям.

Неторопливо. Неостановимо.
И пусть турбины за окном рычат.
Теперь я знаю, так идут к любимым.
Вот так, найдя, его идут встречать.

       11
Попросите Вучетича
И воздвигните здесь обелиск.
Потому что среди иерихонского гула и гуда
В очень гордой и нежной светимости лиц
Я увидел, что здесь совершаются чуда.

Здесь встречаются. Навек. На век.
И вмещает минута часы и года разговоров.
Здесь кончается очень тяжелый пробег
Через версты разлук, через метры обид и споров.

Не хочу улетать.
Запретите немедленно взлет.
Не могу улететь и прибавить к разлуке версту.
Я поверил, что твой не пришел самолет
Я тебя подожду.
В этом кресле.
В аэропорту.
       2 августа 1969 г г.Янги-юль
       
       * * *

Стремительная, распахнутая,
Очень нежно и очень солнечно
Подошла и сказала: -Здравствуйте! –А я
Поворачивался за тобой подсолнухом.

Закрываю глаза ладонями.
И плывут под ладонями луны.
Задыхаясь, с тобою тонем мы
В голубом, васильковом, юном.

Но с издёвочкой, святотатствуя,
Не боясь никаких декабрей,
Ночь выбалтывает все таинства
Многоточием фонарей.

       29 мая 1968 г Москва – Тбилиси
       ТУ-104. Борт 42420.

ШЕСТЬ СТИХОТВОРЕНИЙ ЖЕНЩИНЕ
       И ОДНО МУЖЧИНЕ

       1
Твоим простым и звучным именем
Закончится моя тоска.
Тебя, чтобы навек любимая,
Такою должен отыскать.

Чтоб знала ты, кто нынче ворог,
Кого нам завтра вместе бить,
Чтоб всю тебя, без оговорок,
Навек всем разумом любить.

Чтоб быть тебе такою женственной,
Таким лукавством донимать,
Настолько злой насмешкой жест иной,
Чтоб только сердцем понимать.

Чтоб рядом шли, большими волнами…
В тебе весь мир вдвойне любя,
Чтоб, как предел слиянья полного,
Всем телом чувствовать тебя.

Такою кажешься,
Такою хочешься,
Такою быть, Чтоб мог тебя
Всем телом - чувствовать ,
Всем сердцем – понимать,
Всем разумом любить.
       13 августа 1948 г.
       Одесса - Сочи
       2

       Р Е Л И Г И О З Н О Е

Да, было так. Как будто что с того?
Жизнь переменчива? Но и тогда и ныне
В любимой девушке я видел божество
И приближаясь, понимал: -к богине.

Благоговея, назначал свиданье,
Читал стихи, как библию в моленье,
Но уходили божества на целованье,
Его предпочитая поклоненью.

В отместку мне? За робость и за нежность?
И до сих пор мне больно вспоминать,
Как голос тайный бросил в душу снежность:
-Дурак! Молился! Надо б – целовать!

Но если совершит восьмое чудо,
 Жизнь возвратив к истоку, божья мать,
Я и тогда
(дурак?)
молиться буду,
Робея целовать
       20 сентября 1981 г.

       3
       
       Н Е Т

В чужие глаза большими ночами
Глядела лукавыми глазками.
Чужими губами, чужими руками
Впервые была ты обласкана.

И слово, горячее слово – любовь,
И первою страстью влекома,
И первую радость и первую боль –
Ты все подарила чужому.

Нет, ты не бежала, в движенье легка,
Чужому счастливо внимала.
И нет, не моя, а чужая рука
Впервые тебя обнимала…

Нет!
Нет,
никто
в огромном мире
Не смеет
       мне сказать:
- Её не любишь ты.
Размножся, мир!
Раздайся выше, шире –
Найдись, смиренный!
Существуешь ты?

Пусть тесно в сердце
вспыхнувшей обиде,
Но если б не любил –
я счастья б
не желал,
Не упрекал бы,
не учил,
не целовал,
Не ненавидел.
       13 декабря 1949 года.
       г. Москва
       4
       
       ПОКЛОНИТЕСЬ ЖЕНЩИНЕ

       При археологических раскопках найдена
       каменная статуэтка женщины, названная
       Воронежской. Возраст её 40 тысяч лет.
Сорок, сорок тысяч лет
От Воронежской из камня статуэтки
Воспевали женщин на земле
Наши современники и наши предки.
И саму Историю спросите,
Как прославить и ославить женщин
Все старались – от Праксителя
До Евтушенки.

Славили
Словами,
Камнем,
Краской,
Кулачищами пудовыми. Клянясь богами,
Бороды взлохматив яростной пляской,
До души дотаптывались сапогами.
И падая ниц перед вечно женственной,
И пряча под латами подленький страх,
С колокольным звоном в церемонии торжественной
Памятником ставили на пьедестал костра.
И из пламени
глыбой каррарской
многотонной
Над одурью кухонь,
над миром
возникла
Пламерожденная,
Красивей и мужественней
Самофракийской Ники.

Славлю тело её, болью крученное,
Славлю сердце её, смертью меченое,
Славлю руки ее измученные,
Славлю всю ее – вечную.

Когда мальчишками мы побежим от дома,
У сердца ощутив и холодок и жжение,
На астролайнере собравшись улетать,
Она останется одна на космодроме
И будет ждать и верить в возвращение
Всему живущему на этом свете – Мать.

Её веленьем войн не будет на земле
И смерть умрет от беспричинья.
За всё,
за все
за сорок тысяч лет
Вы поклонитесь женщине,
мужчины.
       25 ноября 1960 г.
       
       5

Себя не радую, а мучаю,
И все же не кривлю душой.
Ты, мной придуманная, лучше,
Чем ты, увиденная мной

И если б это наважденье!
Но взмах отчаянен руки.
Не от такого ли прозренья
Черствеют сердцем мужики?

Ведь им, везучим, невезучим,
Хотелось до сердечной стыни,
Чтоб вы, увиденные, лучше,
Чем вы, придуманные ими.

Но…

И гениальным, и придуркам
Присущи общие черты:
Неистощимости придумки,
Непреходящести мечты.

И пусть фантастика – банальность,
Но и сегодня с ними я
Хочу уверовать в реальность
Придуманного бытия.

И неприласканный, я мучаюсь,
И задыхаюсь в ночь тоской,
Что ты, придуманная, лучше,
Чем ты, увиденная мной.

       10 октября 1970 г.
       6

Откуда эта жалость в них?
Ведь тяжелее!
Увидят – человечек сник
И пожалеют.

И это с ними и со мной
Как жизни завязь.
Я к нашей женщине земной
Скрываю зависть.

К немудрой песенке ее:
Люблю – жалею.
Не от того ль, что как она
Я не умею?

К ее умению поймать
И то мгновенье,
Когда еще надежда есть
На возрожденье.

К ее умению спасти.
И беды – мимо,
И боль принять, и боль снести
За всех любимых.

К ее уменью видеть мир
Вне рас и наций,
К ее умению помочь
Подняться.

К ее уменью быть всегда,
Где тяжелее
И к мудрой песенке ее:
Люблю =- жалею.

Я знаю, это – женский мир,
Я понимаю.
И нежность к женщине земной
Я не скрываю
       6 апреля 1981 г

       МУЖЧИНЫ, КАКИЕ МЫ ?

Взгляните на себя глазами женщины.
Пусть мимолетно, пусть неуловимо.
Все то, что раньше было незамечено,
Становится до удивленья зримо.

Присуща взгляду глубина и точность.
И каждый раз, когда ты взгляду рад,
Твое величье и твою ничтожность
Выхватывает разом женский взгляд.

Поступки благородные и подленькие,
И мужество, и мелкость с ними рядом…
О, мужики, какие же мы голенькие
Без оперенья, сброшенного взглядом.

Но свято веруя в свою мужскую власть,
Мужчины и сегодня не устали
Стоять, как будто бронзой отольясь,
На сердце женском, как на пьедестале.

Но и сюда ее горящих глаз
доходит к нам живительное пламя.
Ведь женщина придумала нас с вами
и с нами жестко борется за нас.

И кожу прожигая до души,
И подлость выжигая, даже муча,
Она ведет нас подвиги вершить
И заставляет становиться лучше.

А женщина?
Для счастья ей нужна
Та убежденность, что дана от века:
Необходимо ей, как солнце и весна,
Чтобы мужчина мог считаться Человеком.

Какие ж мы? И ярко оперясь,
Шутя и балагуря, но в смятенье,
Проходим мы, тревожась и боясь
Не быть достойными такого награжденья.

Жизнь в осень. Киноварь и медь
Ещё чуть красят день уменьшенный…
О, если б это можно – посмотреть
На самого себя глазами женщины.

       15 сентября 1969 г
 
       П р а з д н и ч н о е
       (девятнадцатилетие)

Я теперь большой печалью тронутый
И жую мундштук от папирос.
Я хочу, чтоб Вам, другому отданной,
Беспокойно, как и мне жилось.

Пьян и весел, с праздником обвенчанный,
С легкою улыбкой на лице
Расскажу Вам, мне чужая женщина,
Как собаки воют при луне.

Как коты и кошки в марте дразнятся,
Как девчонки с парнями скрываются в омет…
Правда ж, вовсе нету разницы:
Раньше я любил Вас, нынче - нет.

       7 ноября 1944 г

       Р а с с е р ж е н н о с т ь
       ( 40 лет)

Мы с тобой старики? Это ж надо придумать такое!
Это - беличий час в колесе продолжает свой бег.
Я тебя не люблю. Я несчастлив с тобою.
И опять возвращаюсь к тебе.

Я тебя не люблю? Я не счастлив с тобою?
Это наговор злых, это горькой полыни побег.
Нечестивым завидно. Им бы что-то придумать плохое.
О, как счастливы были б, если б я не вернулся к тебе.
Я тебя не люблю. Это ж надо придумать такое.

Не могу без тебя. Без тебя мне не будет покоя.
Без тебя, как из ночи да в ночь, обезумев, побег.
Если б ты не была, значит надо придумать такое,
Чтобы верили – есть. И что я возвращаюсь к тебе.

       9 ноября 1966 г.
       г. Москва
       
       * * *

Напишите мне злое письмо
Мне Вас так не хватает, прекрасной,
Что, наверное, я бы не смог
Снова ждать Вас и снова напрасно.

Напишите мне злое письмо,
Чтобы я рассердился на то, что
Стал бесправным и больше не мог
Обвинять в нерадении почту.

Напишите мне злое письмо,
Чтобы я ощутил униженье,
Чтобы гордость, мое нетерпение
Скомкав, сбила бы в ярости с ног.

Расплещу все, что в сердце осталось.
День творенья узнаю – восьмой.
Я прошу у Вас самую малость:
-Напишите мне злое письмо.

       17 февраля 1986 г

       * * *

Ни доброго письма, ни злого.
Такая глухота,
Что кажется – идет беда
И – шире ворота.

Ни доброго письма, ни злого.
Сплошные жданки.
И кажется, что навсегда
Молчит Таганка.

Ни доброго письма, ни злого
И от Остожья.
Мир сотрясает и похоже
Моею дрожью.

Ни доброго письма, ни злого.
Тишает гулко
У Хорошевского шоссе
Их переулка.

Ни доброго письма, ни злого,
А их так ждали…
И только сердце вдруг звенит
Стеклом по стали.
       9 марта 1986 г

       * * *

Еще не убежавшая из сказки,
Вплети в венок животворящий хмель.
Желанная моя, как далека ты –
В трех метрах,
Как за тридевять земель.
Приблизить бы тебя, когда б сумел.
Не попросить ли помощи у ветра?
Но есть другая…
Там…
За тридевять земель…
А кажется,
Что вот она-
В трех метрах…
       22 ноября 1983 г.

       * * *

В простынку пространства
Пеленаю тебя оберучь,
От вселенского хамства
Надеясь тебя оберечь.
Тороплюсь, как бегун.
Будто падаю с моста,
Нержавейкой секунд
Подгоняемый жестко.

Обгоняющий молнию
Загнан скакун.
Резко падает, помню я,
Гильотина секунд,
Отсекая от детства
И от роду и племени,
И нам не отсидеться
За спиною у времени.

И насмешка обидная
Все надежды порушит:
На виду у Вселенной
Обнаженные души,
Ослепленные яркостью
Солнца и взгляда,
Обожженные
Яростью звездопада,
Обрученные далями
Векового пространства,
Оглушенные временем
До немотства и транса.
Не скажу о них: - Бывшие.
Они в яви метельной:
А навек полюбившие
Невозможны раздельно,
Как пространство и время.
В неустанной погоне
Удержать бы нам стремя
В крепких наших ладонях.
И чтоб здесь, не за Вислой,
В суматошности действий
Помогло легкомыслие
Не увидеть всех бедствий.

Как неправую премию,
Отвергаю шаманство.
Но спеленуто время
В простынку пространства.
Это в их коловерти
И до боли в висках
От рожденья до смерти
Не могу отыскать
Ни тебя.
Ни себя.
       6 марта 1992 г

       * * *

Каждый миг предыдущих чудесней.
Словно яркая снится звезда.
Ты могла быть моей лучшей песней,
Что сумел бы я в жизни создать.

Ты такая, каких люблю я.
Но я знаю, ты скажешь в ответ:
-Милый, выбери лучше другую! –
Это с ласковым нежным “нет”

И потом, когда стану известней,
Может признанный даже поэт,
Ты не станешь моей лучшей песней.
Ты мне, ласкова, скажешь: -Нет.

       11 февраля 1948 г
       г. Москва

       Н е т б о л ь ш е з в е з д

Нет больше звезд. Вся тяжесть расстояний
Исчезла вдруг. Все близко так. Но где?
Как розовый конец чужих переживаний,
Два розовых листа поплыли по воде.

Как цвет давно ушедшего луча,
Легко им утонуть и не казаться ими.
Как трудно мне: я невзначай
Другим твердил ошибкой ваше имя.

Как трудно мне любимая, как больно,
Что вот другой коснулся ваших рук.
Как быстро гаснет папироска. Но довольно.
Лучи, как счастье, в руки не берут.

И в небе пустота. Я лишь заметил это.
Последних звезд ко мне доходит свет
Как тяжела печаль влюбленного поэта.
Нет больше звезд. Зачем их больше нет?

       4 ноября 1945 г.
       * * *

Глухого неба черная праща
Подсвечена кометою Галлея.
И женщине, и жизни я, старея,
-Не уходи! – стараюсь не кричать.
Я милую мне женщину жалею –
Она уйдет, не научась прощать.

Ложится камень отошедших лет
В ладонь пращи разрушенной святыней,
И сердце в непрощении застынет,
И не отвергнет женщина навет,
И потеряет право быть богиней,
А у нее на это права нет.

Бесправным перед нею и неправым,
Нет, не прослыть, а быть,
Глухого неба темень подсветить
И снова стать воинственным и бравым
Хочу. Но мне не возвратить
Обратно в небо звезд сыпучий гравий.

Не возвратить. Но отошедших лет
Каменья превращая в звезды,
На небосклон любимой их отвез бы
Взамен холодных и пустых планет,
Расцвечивая льдистый перекресток
Желаний, судеб, радостей и бед.

       26 марта 1995 г.
       
       * * *

Март утонул в февральской замети.
И на снегу, не на воде,
Кругами терпеливой памяти
Плывут приметы о беде.

Но я стою с открытым воротом,
Нить снежную в руках сжимая,
Как дротик, нужный в схватке с ворогом,
Когда тебя я защищаю.

Когда готов, пружинясь весь, нести
Спасение тебе от татя,
 От наважденья, неизвестности,
От снежных петель и объятий,

От дней с предвосхищенной грозностью,
От самого себя, я, страх гоня,
Не ведаю всей несерьезности
Попыток заметель унять.

И рвусь, себя надеждой жалуя,
В заснеженное мирозданье…
С твоей щеки снежинкой талою
Скачусь, когда придет свидание.

       27 марта 1994 г.

       * * *,

Посажу тебя на колени,
Обниму твои теплые плечи
И забудем, что люди тленны,
Мир-то вечен и бесконечен.

И забудем про все невзгоды.
И под птичий веселый грай
Не признаем пустыми годы –
В нашем сердце все через край.

Дней потерянных очень жалко.
Каждым играм своя пора.
С детства помним про догонялки.
Но не вечно же в них играть.

Обними меня. Крепче. Мы – сами.
И не станем рук размыкать.
И пространство, что между нами
Перестанет существовать.
       11 июня 1998 г

 Р о м а ш к о в ы й л у г

Разбежались ромашки по лугу,
Словно кто-то рассыпал букет.
Соловьиная звонкая вьюга
Привела за собою рассвет.

Пробежав между розовых сосен,
Обещая невиданный взлет,
Солнце спряталось в капельках росных
И оттуда нам свет подает.

Что-то в радости неуловимо.
И любовь неразлучна со мной.
И цветастый ковер для любимой
Расстилаю я каждой весной.

Величавая, в солнечном вихре
Ты, приблизясь еще и еще,
Затеваешь волшебные игры
И целуешь меня горячо.

Майский ветер, как резвые кони,
Над ромашковым лугом летит.
Это счастье за нами в погоне
Перепутало наши пути.

Что-то в радости неуловимо.
И любовь неразлучна со мной.
И цветастый ковер для любимой
Расстилаю я каждой весной.
       11 ноября 2000 года.

       * * *

       Т. Смирновой
За окошком мороз и февраль
И сплошная звездная звонница.
Я уже не усну до утра –
Подружилась со мною бессонница

А кругом тишина, тишина…
Все чудачества старенькой Леты.
Только шорохи в этих стенах –
Это мыши читают газеты.

Я не сплю. Но, любимая, в этом
Не вини себя. Мы – только пленники
Той любви, от которой Поэты
Спали меньше, чем их современники.

       1948 г. - 2000 г.
       Москва-Владимир
       Л Ю

Мне нравится зачин
И нравится задумка.
Какой бы из мужчин
До этого дотумкал?

Быть может старики
Запомнили нечаянно
Отчаянной строки
Азартное звучание.

И вызывали автора,
Чтоб песенка звучала,
И требовали завтра
Всё повторить сначала.

Наверно, сам собой
В надежде на доверие
Бросаюсь головой
В распахнутые двери.

Тогда ведь был пример
И, скажем так, не слабый.
Еще жил-был ЛЮмьер,
Жила-была ЛЮбава.

И я сквозь ночи сталь
Искал пути короче
Заведомо в ЛЮдаль
И в жаркие ЛЮночи.

Из встреченных ЛЮдей
Я упрекну ЛЮбого,
За то, что и в ЛЮдень
ЛЮбовь ещё убога.

И я вот опоздал
Найти свою богиню,
Которую считал
Красавицей ЛЮбиней.

Ведь и до нас ЛЮбили
И, испытав в ЛЮделе,
Признали всё ЛЮбылью
И мы опять ЛЮдели.

Заставит нас смириться
Усталость от азарта.
Всё внове повторится,
Но только завтра…завтра…
       10 февраля 1998 г
       с. Пенкино

Н е с у р а з н о е, н е с е р ь е з н о е

Всё – неласковое и не грозное.
Хочется повеселее и не праздное.
Ухожу тогда в н е с е р ь е з н о е,
В н е с у р а з н о е.

- Кто первее?
Курицы или яйца?
А хотели как?
Интересно,
Как влюбляются
Академики?
Я знал только двух.
Молодые.
Математики.
Но, наверное, есть и другие
В нашей галактике.
Наверное, часа два работы
Прогуливают
И в кино бегут
На последний ряд…
Хохоту было в Харькове.
Там на Свердлова в одном кино
Последний ряд
От экрана первым был.
Академик все знал.
А про то забыл.
А по улице идут рука в руке,
Как детсадовские.
Академик слова придумывал.
Надсаживался.
И дойдут ли домой заживо?
Вот ведь задали сочиненьице.
Темочка.
И получается глупей, чем у семиклассника.
А она, академичка,
Улыбалась светло и ясненько.

А могло быть и иначе.
Вот ведь нынче:
У подъезда “Мерс-600”
Фуркнул и затих.
Правой фарою подмигивал,
Бил асфальт левым передним,
А клаксон читал любовные стихи –
В движении это вредно.
Академик сиял.
А насмешник – ликовал.

Эй, насмешники,
Пусть будет лихо вам.
Ну, чего смеяться, пялиться, надев очки?
Ну, влюбились мальчик и девочка.
И все у них, как у всех на Земле:
Мене. Текел. Фарес.
Увидено. Решено. Взвешено.
А они, как увидели друг дружку –
Сердца вскачь бешено.
А целуются, так отвернитесь.
Не заметьте их.
Ну и что, что им давно ух-ох-ех-десят!
И во взрослости повторяются азы.
И стала молодой Лада вновь.
А говорили –
Без костей язык –
Что померла давно…

Ах-ах-ах, грехи наши тяжкие.
Вот и верь людям.
       10 февраля 1998 г
       с. Пенкино

       * * *

       Мы с сердцем до мая
       Ни разу не дожили,
       А в прожитой жизни
       Сотый апрель есть.
       Вл. Маяковский
Мы оба с тобою до Мая
К сожалению, не доживем.
И это мы понимаем,
И все-таки жадно ждем.

Жужжит майский жук над нами
Младенцем, чей божий глас,
И солнце встает, как Знамя,
И ведет за собою нас.

Позади полсотни апрелей.
В ожидании майских гроз
Мы Землю сердцами грели,
А прошагали врозь.

Плакать или смеяться,
Обижаться или простить?
А нам даже ныне по двадцать
И мы не умеем просить.

Со всею оставшейся силою
Стоим, услыхав про растяп:
-И где ж вы плутали, милые,
сейчас ведь уже сентябрь.

Но дни наши вновь согреты,
Глядим чуть-чуть веселей.
Из милости бабье лето
Будет чуть-чуть длинней.

И все, о чем нам мечталось,
Ещё умещается в кадр.
Идем! Ещё впереди остались
Октябрь, ноябрь и декабрь.

       16 сентября 1998 г

       * * *

Мы все время в печалях,
Как в терновом венце.
Так и в самом начале,
Так и в самом конце.

Околдованных снами
Избегает нас смех.
И сегодня над нами
Снова дождь или снег.

Мне не стыдно признаться,
Мы с тобою одни,
Мне сегодня не двадцать,
Отошли эти дни.

Только риск или смелость
Поведут за собой,
Отбирая умело
Нежеланный покой.

Пусть сердца не из кремня,
Жить до Судного дня,
Но живой я все время
Пока помнят меня.

Я судьбой не обобран,
Хоть отведал огня.
Помни. Злым или добрым.
Только помни меня.
       13 октября 1998 г

       * * *

Ты была щедрой, а я был жаден
На разговоров взахлеб раденье.
Короток вечер, будь он неладен,
Стремглав уходит в разлучью темень.

Ночь на плече, как плащ, внакидку.
Есть под нею место обоим.
Радость несет меня, взяв под микитки,
И холод у сердца от непокоя.

И все оттого, что в ночную пору,
В час, когда лунный свет беспощаден,
Поняли, нет, не на разговоры
Ты была щедрой, а я был жаден.

И словно в веселой жгучей метели
В годы, короткие до изумленья,
Выполнив все, что могли и умели,
Жаждем, надеемся на повторенье.

Но сеном с телеги раструшены годы
На тряской ухабистой долгой дороге.
И мы отдаемся, отринув невзгоды,
Нахальному ветру на старом пороге.

И утешением, как орденами,
Нас награждает воспоминанье:
Жадные, щедрые, полные зноя,
Чем не блистали – так болтовнею.
       10 июня 1996 г

 О ж и д а н и е ч у д а

Голенастая, как ворона,
Ходит девочка по перрону,
Остро смотрит в чужие лица -
Ожиданье так долго длиться.
И колотится сердце чутко:
Вот…
Сейчас…
И случится чудо…
Но, сникая под этим взглядом
Иль под тяжестью чемодана,
Все, кто быстро проходит рядом,
Чуда жаждут, похоже, сами.
Утомленные, злые лица…
Им и нечем-то поделиться.
Не живут чудоносцы рядом…
Но, пронизывая всех взглядом,
Каблуками – по расстоянью,
Переполнена ожиданьем,
Ходит девочка по перрону,
Голенастая, как ворона.

       9 марта 1997 г

       Б а б ь е л е т о

Бабье лето. Солнечный сентябрь.
Ощущенье света и покоя.
Лишь теперь, как миллион растяп,
Понимаю, что это такое.

Солнце проливается на площадь,
Яркий, по-восточному, базар.
У меня ж, как в Гефсиманской роще
У провидца, грустные глаза.

 Сыновья и дочери Земли
Не хотели знать или не знали –
В роще целовались и цвели
И довольно редко распинали.

А сейчас на масличной горе,
Там, где раньше буйствовала роща,
Наказаньем за свершенный грех
Камень, осыпь и тропинки тощие.

Может и меня, сочтя за грех
Радость встреч и горечь расставаний,
Как давно, как многих и при всех
Древнему подвергнут наказанью.

Улица осенняя в тени
И в неслышной горечи-обиде.
В это ярко праздничные дни
Лучше никому ее не видеть.

А меня, связав словами руки,
Вот по ней, быть может на беду,
За невстречи все и за разлуки
Бабьим летом в осень поведут.

Я иду. Легка ли мне дорога?
Путь недолгий. В горькой тишине
Помолитесь те, кто верит в бога,
Чтобы бабье лето подлинней.

Бабье лето. Солнечный сентябрь,
Ощущенье света и покоя.
Лишь теперь, как миллион растяп,
Понимаю, что это такое.

       21 сентября 1997 г.
       
       * * *

Поле сжато. Одинокий не сдавшийся колос
И другой в конце поля теперь уже просто не в счет.
И оттянутый лемех в предсказанье стерне не в почет,
Отражает зеркально холодную серую морось.

Словно быстрый ручей с отвала сбегает земля
Золото поля становится черным, предупреждая:
Впрок готовь семена. А уж к вечеру, глядь,
Поле вспахано. Остается засеять и ждать урожая.

А потом повторится – одинокий не сдавшийся колос
И другой в конце поля перед пахотой будут не в счет.
Но улягутся в землю. Между ними пространства лишь в волос.
А по осени жаркой струею зерно в закрома потечет.

       19 сентября 1997 г.

       * * *

       Людмиле Анцыферовой
Забывается все. Это времени радостный ослик
Все бежит и бежит, не беря наши чувства в расчет.
Забываются лица. Забываются голос и облик.
Сохраняется имя. А с именем что-то еще.

Сохраняется запах и вкус отшумевшего ветра
И круги по воде, что движению сердца сродни.
И неслышное эхо, рождаясь неспешно, в ответ нам
Повторяет настойчиво месяцы, годы и дни.

Но взойдет неизбежно холодное солнце рассвета
Обещанием щедрым тепла, как приветом богов.
Назову это время коротким арктическим летом,
Оно радует больше, чем длинное лето югов.

Забывается все. Легкомысленно. Или капризно.
Кроме памяти сердца, которую не заглушить.
Помню имя. Его не сумею забыть.
Мне на это не хватит оставшейся жизни.

       21 сентября 1997 г

       * * *

Приходит этот черный год –
В нить сводит губы:
Больней всего, больней всего
Бьют тех, кто любит.

Погладят лезвием огня
Кривым и рыжим…
Скажу, где сердце у меня
К удару ближе.

Тогда незваным, как-то вдруг
И в нетерпенье
А был ли друг, а был ли друг?
Взойдет сомненье.

Кто эту боль не усмирял?
Я, не умея,
Ищу и там, где не терял,
Но где светлее.

       2 марта 1994 г.


       * * *

Была эпоха юности.
И в кумаче планет
Любовь тебе свою нести
Сквозь ласковое “Нет”
Какое нужно мужество?
Но и оно забыто.
Все кончилось. Замужеством.
Тоской. Заботой. Бытом.
А я любовь свою настиг
Чтоб повторить слова:
А, ведь, эпоха юности
Еще чуть-чуть жива.

Но горечью, как мщением,
Все отошли года:
Я знаю, нет прощения
За опозданье навсегда

       10 октября 1995 г.

       * * *
       “…мы такие разные” –
       из письма женщины
В нас больше схожести, чем разности,
Нам не дано затихнуть в праздности,
Наш день неутомимо дразнится
Обманным ожиданьем празднества.

В нас больше разности, чем схожести.
И то, что нам порою хочется,
Тебе давно нельзя по должности,
А мне не обещает почестей.

Давай обманем жизнь-проказницу
И, победив её бедлам,
Давай смешаем схожесть с разностью
Да и разделим пополам.

       14 августа 1999 г.

       * * *

Безоглядность – качество мужское.
В разрушенье – реже, чаще в созиданье.
Женщины бессмертны непокоем.
Мера их бессмертья – ожиданье.

В нем себя леча или калеча,
Как на плахе, на крутом крыльце
В полушалок утра прячут плечи.
Нетерпенье прячут на лице.

И придет минута, день настанет,
Что приравнен будет к чудесам.
Неожиданный? Скорее долгожданный:
Напророченный и вымоленный, сам

Шелковой травою муравою
Прорастет у самого порога
И закроет белый свет собою,
И погасит долгую тревогу.

Сам он станет самым белым светом
И прольет минуты, как вино,
И угаданным распахнутым рассветом
Солнечным лучом войдет в окно.

И тогда забудут о поэте,
О провидце и пророке счастья.
Жаль, если пройдут столетья
До мечты, к которой мы причастны.

       26 сентября 1996 г
       * * *
       Л. Анцыферовой
Высшее в женской доле есть,
Но горестное, как нужда.
Ожидание – это доблесть,
Но лучше, чтобы не ждать.

Дебрями времени тяжко идти –
Словно сквозь стаю волчью.
Кто-то вздыхает: “Все позади”.
Верю – впереди больше.

Пусть и выжимая соки,
Но время умеет венчать –
Воспитала душу высокой
Утонувшая в прошлом печаль.

И если не возвращаться вспять,
Все, что в прошлом, простишь ты.
Завидую. Молодость! Двадцать пять!
И даже, по слухам, трижды.

Из зависти? Как знать! –
Всегда поклоняюсь огню.
Я стараюсь тебя догнать.
Не останавливайся. Я – догоню.

       28 августа 1999 г.

       Н Е Н А Д О

-А может не надо серьезно?
Весь мир - только наши глаза,
Может и вместе и розно
Весело, жарко, морозно
Из юности не вылезать?

Прохожие пусть рассмеются.
И в зеркале пыльных витрин
Поцелуй твой – вызов всей улице…
- А с губ, что так сладко целуются,
До дома помаду сотри!

Чего уже тут сомневаться
В таком поцелуйном раденье.
Не надо в себе разбираться –
В помнящиеся семнадцать
Радуемся паденью.

Облака, как летящие блюдца,
Кружатся над головой.
Пусть они разобьются
И ливнем июльским прольются
Надо мною и над тобой!

-Мы встретимся?
-Встретимся!
- Рада!
-Говорят ведь, с горою гора!
Пропадай же оно все прахом –
Мы на разных склонах оврага…
Овраг между нами.
 Овраг.
       3 октября 2000 г.
       
       * * *

Жизнь во всем порыв исповедальный.
Радоваться каждому словцу,
Песням озорным и чуть печальным –
Молодцу всегда идет к лицу.

И грустить мне, право, не с руки.
Ведь желанное зазывно обещая,
Мне с другого берега реки
Улыбается девчонка, обольщая.

Вот и жизнь покажется легка.
Вот и скажешь: - Да зачем мне слава?
Но доплыть… хоть седина в висках,
Не могу. Не научился плавать.

Ластит сердце девичье веленье.
Я беду руками разведу:
Мне любая речка по колено,
Если уж влюбился – перейду.

       4 ноября 2000 г

       * * *

Мне нравится милой женщины нрав,
Лукавая женская удаль
И сияние глаз, обещающих чудо,
И жизнь – этот ею построенный храм.

Я слышу: “-Не падай, любимый, держись»”
И, подчиняясь её своеволью,
Всклянь наполнив сердце любовью,
Ей отдам и последнюю мысль.

       10 мая 2001 года

       * * *

Восхищенно сказала: “- А вы озорной!”,
Поцеловала и растаяла в зное.
Какой же теперь пойти стороной,
Чтоб не расстаться с голубизной,
В которой сладко целуясь со мной,
Смущаясь, стесняясь быть озорной,
Торопливо рассталась со мною.

       30 апреля 2002 года
       * * *

Как солнце яростно горит!!
И в поэтической бессоннице
Я, как Икар, взмываю к солнцу
И в праздник превращаю быт.

Я знаю, это опрометчиво,
Но, окрыленный провиденьем,
Я верую, бояться нечего
И проявляю нетерпенье.

И мой полет уже не кончится,
Обидой не ударит мгла.
В полетной выси и бессоннице
Шуршат могучие крыла.

       22.082003 г.

       * * *

Сколько было раз: очарований
Волновой прилив приподнимал.
Сколько было разочарований,
Гнавших горестей девятый вал.

Сколько было взлетов и падений,
Синяки на сердце кто сочтет?
Но зовет сквозь тернии и тени
Радостный в несбыточность полет.

И надежда, заменив пилота,
Мне подскажет тихо, как опять
Ощутить святой восторг полета,
Даже если цели не догнать.

       30.08.2003 г.

       * * *

Мое желанье видеть Вас
Сродни и дерзости и вызову.
Схожу с ума! И в первый раз
Мне кажется, что я не выживу.

Уйти в себя? Но там темно,
Бессвязно бормотливы речи.
И расставанье все равно
Что обещание не встречи.

Надеждами полна сума.
Там не хватает лишь согласья.
Но, может быть, сойти с ума
И есть – вернуться восвояси?

И с голубыми парусами
На небе так неразличим
Кораблик, на котором сами
Плывем. Смущаемся. Молчим .
       21.08.2003 г.
       
       * * *

Звезды безмолвно
Смотрят бессонно,
Запахом винным
Приходит гроза.
Под легкой попонкой
Я и девчонка…
Сладкий ветер
Мякиной
Засыпает глаза.

А на утро – безгрозье,
Ощущенье потери,
Даже солнечной пыли
Крох уже не собрать.
С безоглядной печалью
Вспоминаю начало…
Может, лучше бы было
Отдавать, а не брать?
       13.08.2003 г

       * * *

Живет за Полярным кругом
Смутившая мое сердце.
Северное сиянье
Дарит ей яркий свет.

Холодной рукою ветра
Белыми нитями снега
На золоточерном небе
Пишет ко мне письмо.

Горячее мое сердце
Все вокруг согревает.
И медленно по дороге
Тает ее письмо.

И до меня доходит
Слепой безответный дождик,
А может быть, это слезы
Омывают мое лицо?
       19.08.2003 г.
       
       * * *

Жаль, не умеем мы молчать
И все выплескиваем разом.
Молчит, своё сказавши, разум
И правду незачем искать.

Сбежали в юность старики,
Там на секунду их признали,
Девчонки крепко целовали,
Всей мшистости их вопреки.

И мне не кажется смешной
Вся горечь счастья и печали.
Пусть мне опять, как и в начале,
Зима покажется весной.

Пусть с легкой в зависти руки
Нас величать никто не станет…
Сердито смотрят пуритане
И зло хохочут остряки.

И крики о позоре – вздор.
У нас увидеть солнце дар есть.
Я знаю, мы вернемся в старость
Еще быстрей, чем до сих пор.

И не сумеем мы молчать.
От счастья выплеснем все разом.
Молчит, своё сказавши, разум,
И правду незачем искать.

       24.08.2003 г..

       * * *

Все давно уже написано
Про тебя и про меня.
Повторяю вслух и мысленно:
Жизнь на жизнь обменял.

Нам, наверное, завидуют.
Вдруг накаркают беду.
Вечером сегодня выйду я,
Оберег тебе найду.

Мне нужна твоя улыбчивость
И нескладные стихи…
Звезды в небе…Вот прилипчивость.
Я б с тобою их достиг.

       28.09.2003 г.

       * * *

Нам простится эта малость:
На прощанье, на разлуку
Растерялись и расстались,
Не пожав друг другу руки.

Мир фантазий наших шире.
Я нисколько не в обиде...
Хорошо, что в этом мире
Я успел тебя увидеть.

Может мир, иной и новый,
Что-то в нас опять разбудит…
Захочу увидеть снова,
А тебя уже не будет.

Не страшись. Еще не вечер.
Ведь меня не станет раньше.
Я зову тебя на встречу.
Полдень все еще оранжев.
       
       17.11.2003 г

       * * *

Спасибо вам. Случайность встречи
Не объяснит, как удались
Такие радостные речи,
Ласкающая сердце мысль.

Стихи о вас. Стихи для вас.
Читая их и сердцем милясь,
Вы все ж, не поднимая глаз,
Неторопливо удалились.

Осиротить стихи? Вас в этом обвинять?
Я только попрошу вернуться.
Сумейте лишь застать меня,
Прочесть стихи и снова улыбнуться.

       18.11.2003 г.

       * * *

Мне все ещё слышен искристый смех.
Помнишь, как счастья хотели?
Ты ушла.
Навсегда.
Словно век
Новогодней неслышной метелью.

Ты сказала упрямо:
- Не провожай.
Оттолкнула
Взмахом крылатых век.
Падает в темень звезда,
дребезжа.
Ты ушла.
Навсегда.
Словно век.

Кто же сегодня все возвратит?
Меж явью и сном неспокойна граница.
Снег под твоими шагами скрипит.
Страшным становится то, что мне снится.
       28.02.2002 г

       * * *

Словно след на зыбучем песке
Или марево
Из пустоты,
Во времени,
Как в неспокойной реке
Отражаешься ты.

Это ты
Или память моя о тебе?
Птица
В крике забилась:
 -Жив-а…Жив – а…
Обещанием добрым судьбе
Невесомые птичьи слова.

Я боюсь
Позвонить и спросить:
-Ты есть
Или тебя нет?
Предвестник, свидетель бед
День продолжает стыть.

Увеличивается расстояние
Стремительнее, чем прежде.
Благословенно незнание –
Оно сохраняет Надежду.
 
       26 марта 1999 г.

       * * *

Упаду в тишину, как в траву,
И лицо в шелковистость зарою.
Засмеюсь и печаль разорву
И надежды на счастье не скрою.

И дождусь, когда в полночь Звезда
Подмигнет, завлекая: : - Эй, сивый!
Только сердце кричит: Опоздал,
На всю жизнь опоздал ты, красивый.

Когда боль уже не по плечу
И под нею сгибаются плечи,
Я кричу. Я от боли кричу
И становится чуточку легче.

И тогда из крылатых сказаний
Прилетают цветастые сны,
И плывет над моим ожиданьем
Оглушительный крик тишины.

Упаду в тишину, как в траву.
И лицо в шелковистость зарою.
Засмеюсь и печаль разорву
И надежды на счастье не скрою.

       9 сентября 1997 г
       
       * * *

Здравствуйте, милая юность моя!
Что же вы так постарели?
Раньше вы были из несмеян,
А вот теперь подобрели.

Это неправда, что стало замедленней,
Чем нам хотелось, движение в будущее.
Только в такт времени шаг неуверенней
И на дорогах одиноки идущие.

Одолевайте печаль и усталость.
День наш короче, но все еще длится.
Может быть, главное, что нам осталось –
Научить вслед идущих счастьем делиться.

Горю и радости яркий маяк
Меж наковальней и молотом –
Здравствуйте, милая старость моя!
Как же вы смотритесь молодо!

       10 октября 1997 г.
       * * *

Гнучка, як хвиля в стрiмкiм струмочку
Мружила очi вiд насолоди.*)
Смотрю на нее, веселый источник
Всего, что дарила, урвав у природы.

Гнучка, як хвиля в стрiмкiм струмочку
Мружила очi вiд насолоды.
Зажатой губами зеленою почкой
Звала, озоруя, в звенящую воду.

Гнучка, як хвиля в стрiмкiм струмочку
Мружила очi вiд насолоды.
Все обещала: почка взорвется – клейким листочком
Прильнет ко мне на долгие годы.

И утопая в объятиях ночи
Мы уже оба – такая порода –
Гнучкi, як хвиля в стрiмкiм струмочку
Мружимо очi вiд насолоды.
       17.04.2002 г

*) Гнучкi, як хвиля в стрiмкiм струмочк
       Мружила очi вiд насолоды. – (укр) –
       Гибкая, как волна в стремительном ручье,
       Щурила глаза от наслаждения

       
       П А М Я Т Ь

Старуха плачет. В давнем быте
Так деликатен, ласков, строг,
Оставил писем десять строк…
Обидел тем, что не обидел.

А жизнь, незыблемая с виду,
Уйдя с полуденною тенью
Казалась ей уже шагренью
Не уменьшающей обиду.

Старуха не избудет муки.
Жизнь промелькнула. Кончен бал.
И ни детей уже, ни внуков,
Кто б ей его напоминал.

       26.11.2003 г.

       * * *
       …не могу сотворить
       Из прошлого будущий час.
       Вл. Соколов
Держась за мечту, как за стремя,
Вровень с веком, как с небом,
Обгонял убегавшее время.
Разве важно, что всадником не был?

Не вини меня в неуменье.
Не уйти от того, что было.
Пусть покинут тебя сомненья –
Просто лошади не хватило.

Цель близка, и мы мчим, шалея…
По большой – под памятник – площади.
Отдышаться б, себя жалея,
Загнанных, словно лошади.

Но, ведь, догнал, не отстал,
Хотя и бежали розно.
Очень длинный была верста.
Кто-то злой нас окликнул: - Поздно.

На этом свете с тобою
Живем мы в последний раз.
Поспорить бы нам с судьбою,
Выбрав умело час.

И все повторится сначала.
Пусть, как в юности, нам хохочется.
Свои и чужие печали
Отринем, ведь очень хочется.

Пусть ветер о ветку осеннюю
Цепляясь, легонько посвистывая,
Небрежно срывая зелень с нее,
Восхищается: -Надо же, выстояли!

       26.05.1998 г.

       Ч е р е з 5 0 л е т

Прости меня. Я думаю, подруга,
Кому мы встали поперек пути?
Локатором мое искало ухо
Твой позывной. И не смогло найти.

А оказалось, что живем мы рядом,
В одной стране под небом голубым.
Но поиск не закончился наградой,
Хотя я верил, что еще любим.

И небо отозвалось гулко
На лунным диском болевой разрез.
А я плутал, плутал по переулкам.
Да видно, что попутал бес.

Но вот нашел! И позвонил у двери,
Тебя в том прошлом вспоминаю,
Сейчас увижу. “Это я”, – уверю.
Но услыхал: - “Вы кто? Я вас не знаю”.

Полсотни лет. Конечно, это срок.
Иной родную маму не узнает.
А я надеялся, что будет прок
И улыбнется нам судьба иная.

А много ли с тобою нам осталось?
В каком не двигайся режиме,
Нас обгоняет ведьма – старость
И улицы московские - чужие.

       15.12.2003 г.
       
 Ч е р е з т ы с я ч у л е т

Через тысячу лет
Или, может быть, через пять тысяч…

День или жизнь ожиданьем калеча,
Прислонясь к косяку на высоком крыльце,
Полушалок рассвета накинув на плечи,
Нетерпение спрячь в покое на гордом лице.

Заглушив твоего ожиданья тревогу,
Проливая минуты, как проливают вино,
Я к тебе прорасту травой – муравой у порога
Или – солнечный луч – войду, не спросясь, сквозь окно.

Принимаю, как правду, все, что помстилось.
Убежавшего времени полноводна река.
Не принимаю прощения девичью милость:
Ожиданье без поиска – грех пострашнее греха.

В назидание зодчий на камешке высечет
Поумневшим влюбленным ненужный завет…
Остается прожить эту долгую тысячу
Или, может быть, пять тысяч лет.

Через тысячу лет…
Или, может быть, через пять тысяч.
       
       17.01.1998 г.

       * * *

И в лесах и в золотистой ржи
В радостях ребячливой беспечности
Жил, любил и верил - надо жить,
Радуясь неторопливой вечности..

Обнимаюсь с солнцем! Горячо!
Сердце, отвергая одиночество,
Весело стучит: -Еще! Еще!,
Накликая добрые пророчества.

И на счастье принимаем таинства
Те, что за собой ведет бессонница.
Маленькие солнышки рождаются.
Если двое обнимают солнце

       15.02.2004
       
       * * *

Безутешен день, если вдруг тоска
Одолеет, захватит в плен…
Плещет музыка у виска
Обещанием перемен.

Обещала девица: жди, приду…
Ни звонка… ни стука в дверной притвор….
Обнадеженный, я все жду…
Только лес вокруг, как глухой забор.

Да видать, что другой тропой
Кому-то еще мила
По росе за своей судьбой
Где-то рядом совсем прошла.

Все равно буду ждать, рисковать,
Убегая от горького слова, я.
Плещет музыка у виска,
Жаль совсем, совсем не веселая.
       28.09.2004 г.


       Т а м а р е С м и р н о в о й

       “А был ли мальчик-то? Может,
       мальчика-то и не было?”
       М.Горький “Жизнь Клима Самгина”

       Мальчик – был. И девочка была.
       Очень жаль, что та пора прошла.
       Мы идем-уходим от беды.
       На снегу ещё видны следы.
       Но в животворящей смене лет
       В талом снеге наш истает след.
       Пусть и без надежды – улыбнись.
       Не печалься. Это – наша жизнь.
       И утешься. Грустным белым днем
       Мы с тобой в бессмертие идем.
       11.02.1948 г. - 28.11.2002 г.


 Ж е н щ и н а и б о г и

       Бог – мужчина по определению
       Мужчина – бог, когда любит
       Р. Кульчицкий
Красивую, не повенчанную,
Такой уже видно рок,
Увел я у бога женщину
И он ее не уберег.

Полезен ему урок –
Я милее его той девчонке.
Но брошен мне злой упрек:
-Ты съел моего теленка.

В каких ни бывал краях,
Чужого не брал ни разу,
И женщина эта – моя,
Как свет и душа, и разум.

А бог, свидетелей не ища,
Не раскрывая святцы,
Дал мне такого леща –
Впору бы оклематься.

Трудяга, как все, я просто
Не понимаю ропота:
Это за мою рожь-то
Да мне и в рожу – то?

Господи, я , не верящий
Ни в ангела, ни в сатану,
Уверен, что я сумею еще
В ответ и тебя упрекнуть.

Ты без труда и риска,
Используя ложь во спасение,
Пользуешься своекорыстно
Служебным своим положением.

Но до справедливости – шаг:
И, не ища покоя,
Женщина в гневе ушла
Сразу от нас обоих.

Крутнув пальтеца полою,
Сердечности вопреки
Бросила нам злое:
“-Ишь, соб-ствен-ни-ки!

Вот уже лихо выпало,
Не надо бы, а пристали.
Но если дойдет до выбора –
Я сама разберусь в деталях”

Мы с богом сидим на лавочке,
Нам стыдно признать поражение,
Ругаемся: - Елки-моталочки!
Надеемся на возвращение.

Но женщина выше нас.
Ей – что мужики, что боги.
Она всегда, как весна,
Ломающая дороги.

       27 января 1999 г.

       
       К а м е н н ы е б а б ы


Ведьмы все в неведомое канут.
След метлы, как за кометой хвост.
А в степи тоскуют истуканы –
Каменные бабы в полный рост.

Из земли растут, как с того света,
Тайной очарованной маня.
Кто они, застывшие портреты?
Ожидают, может быть, меня?

Прислоню вот к этой ближе плечи:
-Пожалей и полюби меня.
Расскажу, в какой тяжелой сече
Не спасла меня твоя броня.

И неторопливо размыкая губы,
Прошептала еле слышно, наклонясь:
-Милый мой, любимый, белозубый,
как же долго ты искал меня.

На ветрах мое застыло тело,
Не красуюсь больше стройным станом.
Чувствуешь, ведь я закаменела
От тоски, любви и ожиданья.

Где тебя носило, ошалелый?
Бабий век, он короток, а ты
Не за мной, а за метелью белой
Гнался, как всегда, осатанелый,
Под копыта уронил мечты.

А теперь моя ведьмачья сила
На сердечном заколдована огне.
Навсегда тебя омолодила
И заставила прийти ко мне.

Обопрись, держать я не устану.
Может от тепла мужского тела
Я, затрепетав, живою стану,
Пожалею, что так долго каменела.

Мы с тобой такие молодые,
А вокруг лишь степь и небеса.
Нас с тобою назовут : - святые –
За твои и за мои глаза.

Мы, в просторах вечных виднокруга
За семь бед и за один ответ
Отыскали в вечности друг друга.
Вот понять бы – поздно или нет?

И когда по краешку земли
Рыжею полоской встало утро,
По степи, обнявшись крепко, шли
Любящие, нежные и мудрые.

Но рассвет под всполохи огня
Все рассек зарницей неумелой:
Вскинул молодого на коня,
Уронил на землю бабье тело.

Эх, кабы мужчины да умнее.
Только своеволье у них в грусти.
Долю женскую поднять – закаменеешь
Как Микула, по колени в землю вгрузнешь.

Никуда она уже не канет.
Все примолкло. Не поет. Не молится.
Неподвижно каменные истуканы
Ждут в степи прихода добрых молодцев.

Ищет ветер по степи. И не остыл.
Только степь сама заледенела.
-Ты не добрый, парень, если допустил,
Чтобы баба навсегда окаменела.

С ведьмами увидясь, я печалюсь.
Всё они о нас, о людях ведают.
Мне красивые и умные встречались.
Зря их называют ведьмами.
       18 февраля 1998 г


       Л Ю Б Л Ю
       (Новеллы о любви)

       1

Это – когда уже не животное,
Это – когда почти человек.
Это – когда на камнях уже высекали полотна,
Но еще не умели смотреть вверх.

Воздух в клочья легкие рвет.
В восторге застыл длинношерстый люд,
Когда огромный орущий рот
Вдруг внятно и громко сказал:
-Люблю.

Пусть спорят философы снова и снова,
Взрывая истину смехом.
Это было Первое Слово
Сказанное Первым Настоящим Человеком.

Люблю!
И стелятся травы в лугах
Шелком волос любимой.
Люблю!
И падает солнце к ногам,
И сердце раскрыто встречным ветрам,
И звезды горят нестерпимо.

Но продана,
Предана,
Насмешке – отдана.
Грехом – запретная,
Слезы вестником, если известная,
Стала случайной
И счастливая – только тайная.
Над полем, над морем, над лесом, над рожью
Звезды погасли задушены ложью.
И солнце по темному небу катится
В сердце мутным плевком каракатицы.

О, торгаши!
Носами хлюпая, гундося:
-Продам!
-Куплю!
Они распяли бы, улюлюкая,
Этого Первого, крикнувшего: -Люблю!
Чтоб не знать, чтоб ни памяти даже,
Чтоб только купля и только продажа.

Есть время - смелеют трусы,
Из нор выползают гады
С законодательной грустью,
С запретом на смех и радость.
Но зреет любовь, людей покоряя
Упрямою силой счастливого факта.
Так тоненький стебель, в рост выпрямляясь,
Рвет броневые плиты асфальта.

       II

Остановись, Мгновенье! Атомом меченным
Довольно ты колесило по времени.
Я знаю, ты будешь навеки отмечено
Памятью – самой человечной премией.
Помнишь, до самого горизонта
Снег потихоньку валится,
Помнишь, сосны, морозом тронутые,
С хрустом ломают пальцы?
И, одиночеством сбивая с ног,
Вкрадчива и нежна,
Самой яростною весной
К сердцу подкатывает тишина.
Это верно для всех – традиция,
Но, лицо к стихам наклоня,
Я хотел бы вторично родиться,
Чтоб опять для тебя и меня.
Только.
Для тебя и меня.
Помнишь, в далекой древности
Твое имя в стихах склонял,
В стихах о любви и ревности.
Орали строчки, ломая сустав,
Лесенкой катясь стозвонно…
Но это только казалось так.
Был шепот. Традиционный.
Ведь люди, а с ними и я, и ты,
Приходит такая пора,
Повторяют длиннющих столетий зады
Заново каждый раз.
Шепотом. Все. Разные.
На счастье. И на беду.
Шепотом.
Из боязни,
Что купят и продадут?
Краплено страхом старым:
-А вдруг да мое “Люблю”
Разгундосят по всем базарам:
-Продам!
-Куплю!
Шепчем, неуверенные. Проще, ведь.
Испятнало страхом тупички души.
Шепотом – в рассвет на Красной площади,
Шепотом – в заснеженной глуши.
А об этом – можно по радио,
Всей Вселенной о радостях на Земле.
Я тоже не желаю шепотом: не крадено.
А если украл, так у бога – сам бог велел.
Расцветают на Земле весенние акации.
Солнце смотрит явно вдохновенней.
К человечеству приближается цепная реакция
В жизнь длиною Чудного Мгновенья.

       III

Можно Землю топтать (и топтали века),
Можно ядрами (от чугунных до атомных)
Землю кромсать,
Можно Землю нести, как младенца, в руках,
Можно Шар Земной к сердцу прижать.
Помните?
Разве мы прижимались грудью к Земле?
Страхом и войною изувеченая
В длиннющую ночь военных лет
Земля прижималась к сердцу человечьему.
И вливались в сердце через смех, сквозь слезы
Радость и печаль, и грохоты, и гамы,
И любовь к Земле моей, к березам
Расплескалась по Земле стихами.

Прижимается к сердцу огромный такой,
Маленький, маленький Земной Шар.
Ему не нужны ни война, ни покой,
Нужен сердец человечьих жар.

Разве ж ветер песенки насвистывал,
Обдавая холодом и жаром?
Ледяные глыбы времени
Разольются песнями ручьистыми,
Если сердце приложить к Земному Шару.
Пусть небо и очи – синий лак.
Что еще нужно, люди, кроме нам?
Земля для войны чрезвычайно мала,
Для счастья Земля огромна.
Для счастья, за которое выдержан бой.
И если, атакуя, падаем на бегу,
И наша жизнь и наша любовь,
Даже наша смерть –
Пусть будут страшны врагу.

Я счастлив, не надо жалеть меня,
Участвовать в главном, хотя бы немножко:
-Выхватить Шар Земной из огня
И, обжигаясь, перекатывать
С ладошки на ладошку.
Спасти!
Дарить любовь,
Обуглиться не дать!
Чтоб мог он вновь
Смеяться и мечтать.

Можно Землю топтать (и топтали века),
Можно ядрами (от чугунных до атомных)
Землю кромсать,
Можно Землю нести, как младенца, в руках,
Можно Шар Земной к сердцу прижать.

       IV

Никогда не забудется это мгновенье.
Память сердца хранит
Человечеству первый салют.
Тишину одиночества,
Серость и жуть омертвенья
Взорвало с “Авроры” пушечное: - Люблю!
Люблю! – Значит смерть насилью и злу.
Люблю! – Значит гибель гнилью и ржави.
Повторись в России сказанное вслух
Каждому народу и державе.
И тогда во всем мире, сказочно новом,
Среди не расстрелянных трав
Зеленеющих новью полян
Будет “люблю” –
Самым главным и нужным словом
Для всех на планете живущих Землян.

       V

Ах какая, на редкость, частая
Тупиков канцелярских жуть.
Я приема жду у начальства
И стихи для тебя пишу.

Нетерпимый, как ожидание,
День растягивается рогаткой.
И тоскуя, и хмурясь, здания
Застывают в случайном порядке.

И как визы на документе,
Ждет условного часа вечер,
Чтоб меня с озорным комплиментом
Ловко вытряхнуть к месту встречи.

Пролетая пустынный проспект,
Весь – нацелен, и весь – внимание,
Вижу яркий радужный спектр
Самого солнечного сияния.

-Я люблю! – Это шепотом, наклонясь.
И всем сердцем ответ ловлю.
Мне ж Вселенная эхом отозвалась:
-Я люблю!
-Я люблю!
-Я люблю!.
       1961-1966 г
       Владимир-Киев-Яготин-Ярославль-Рошаль.
       

       * * *

       Девочке Поле.
       По случаю дня рождения.
Жить всегда веселее,
Когда и в зной и мороз
Рукам чуть-чуть тяжелее,
А сердце не знает угроз.

Судьбу непременно попросим
Повторять от сих и до сих
Счастливую дюжину весен,
Счастливую дюжину зим.

Навеки останется былью
Над девочкой солнечный свет:
Очень завидными были
Двенадцать подростковых лет.

       20.12.2007 г

       Г р у с т н а я п е с н я

Жизнь длинна и от ее начала
Вот уже которая верста.
Светлые глаза полны печали
И усмешка трогает уста.

Позади на вспыленых дорогах
Злые войны, труд и маета.
И опять нам от родных порогов
Пролегла страдания верста.

И скрипят поныне коростели,
Как вчера и как сто лет назад.
Наши раны на душе и теле
Все еще отчаянно болят.

И ломает кости непогода,
Птицы перепугано молчат.
Но сильней надеюсь год от года:
Кончится когда-нибудь печаль.

И других желаний не имея,
Я поверю, день велик и прост.
И тогда, быть может, я сумею,
Прошагать еще немало верст.
       26.11.2005 г.


       * * *

За немалые мои годы
Доброе - прибрело
И от негожей погоды
Спрятало под крыло.

Жизнь была торопливой,
И короток ее путь.
Я все-таки был счастливым.
И вновь заклинаю: - Будь!

       2.10.2005 г.
       
       * * *

Я целовал вас, словно ангела.
И проявляя нетерпенье,
Толпа восторженная ахала
И требовала повторенья.

Я постараюсь рассказать
О чуде, ныне ставшем былью:
Ваши огромные глаза -
Всё покоряющая сила.

И пристальнее заглянув
В прозрачность ясности и глуби,
Пойму, что вечную весну
Мужчина беззаветно любит
       
И завершенье жизни взрослой
И не страшит, и не пугает.
И настоящее, и прошлое
Всегда нам будущность рождает.
       
       17.09.2005 г.
       * * *

Ничего не поделаешь. Даже вдали
Вы мне кажетесь грешною.
Как вас сегодня зовут, Натали?
Так вы похожи на прежнюю.

Я ожидаю вас. Только не гостьей.
Не надо в ладошку грошик.
Маленьким камешком детскою горстью
Ваше окошко тревожу.

Вас не смущают удары в окно?
Взгляд просветленный пытлив.
Я не хочу больше радостных снов.
Где вас найти, Натали?

Где вас найти неожиданно нежную?
Я рад за собою вас вести.
Грешный и сам принимаю Вас грешную
Предвосхищением радости.
       30.11.2005 г.г.

       * * *

Вы поверьте, я много лет
Прошагал по родной земле,
И уверовал, белый свет
Никогда не утонет во мгле

Плавит солнце купель небес,
Яркость мира радует всех.
И пугать нас пытавшийся бес
Вызывает веселый смех.

Я один никуда не уйду.
Это твердо мною обещано.
Я с собой навсегда уведу
Мои книги и мою женщину,

Мою музыку, мою грусть,
Мои память и вдохновение…
А потом все равно поделюсь
Или выгорю от нетерпения.

Песня звонкая надо мной,
Меня радует каждый шаг.
Но осеннею кисеей
Прикрывает себя душа.

       13.10.2005 г

ВОРОБЬИНЫЙ ПЕРЕПЛЯС

Позвонить хочу тебе –
Не дает дороговизна.
Дорогая, не робей,
Все я вызнал.

Ты по-прежнему люби
Добрые приметы:
Расплясались воробьи –
Бабье лето!

С воробьями в перепляс
Я прихрамываю.
Приходи ко мне сейчас
Под сень храмовую.

Ох, и буду целовать,
Радуясь и радуя.
Я за эту благодать
Вечно ратую.

Расплясавшись во всю прыть,
И забыв о пенсии,
Постараюсь одарить
Сдобной песнею.

И до самого рассвета
Словно юный воробей
Я пляшу, хоть бабье лето
Не подарит мне лаптей.
       5.11.2005 г.

       С о в р е м е н н и ц ы

Обнимая худые плечики,
Заглушая сердечный гром,
Плачет девочка у крылечка:
Закатился мячик под дом.

Мне бы горе твое, задира,
То, захлебываясь в игре,
Все бы мячики всего мира
Танцевали в твоем дворе.


Плачет девушка у причала
Много дней уже, много лет.
Как прекрасно было вначале…
Но любимый ушел и - нет.

Я жалею ее: - Не реви.
Задыхается мир угарный.
Ты хоть сердце себе не рви:
На войне задержались парни.


Плачет женщина у ограды -
Ей отныне некого ждать.
И кому это, люди, надо:
Разве в горе у нас нужда?

Нечем милую мне утешить.
На огромном поле страны
Обелиски стоят все те же…
Я и сам не пришел с войны.


Так от века, а не впервые,
Зло враждуют жизнь и смерть.
У старухи – глаза сухие,
Но не дай бог в них посмотреть

В них скопилось столько отчаянья,
Непосильного человеку…
Как их много – минут молчания.
Очень долгих. Все - дольше века.
       
       21.12.2005

       О к т я б р ь с к и й л и с т о п а д
       
Зелено-желтая метель
Октябрьского листопада,
Задор утратив, на панель
Легла ковром, как для парада,
       
Настойчивости не скрывая,
Грехов не зная за собой,
Она насмешливо играет
Пожухлой палою листвой.

В неведомом ее тылу
Гуляет ветер, озоруя.
И разрывая злую мглу
Нас омывают солнца струи.

Как кружево их канитель.
Но все же застит наши взгляды
Желто-зеленая метель
Октябрьского листопада.
       8.10.2006 г,

       П о с л е д н я я п р о г у л к а

Краплен черными пятнами
По ярко оранжевой шерсти,
Мурлыкает очень внятно.
Песенку о бессмертьи

Губы языком смачивает,
Вкрадчиво ставит лапу,
Слегка головой покачивает
И ловит невидимый запах.

Взгляд его - удивленный,
Вопрошающий, настороженный
И зрачки неподвижные склонны
Предчувствовать все тревожное.

Хочет, чтобы пантера,
Вкрадчиво ставила лапу,
Чтоб путь ее - мера за мерой -
Приближал волнующий запах.

Наморщив нос - не до смеха -
Вдруг настороженно встал и
Почуял дух человека
И с ним вороненой стали.

Той, что безжалостно губит
Любого в траву уронит…
Облизнув пересохшие губы,
Изготовился к обороне.
       
Клок огня не заслуженной платой
Дорогу в пространстве чертит
И ложится на сердце заплатой
В масть оранжевой шерсти.

Морда в траву зарылась,
Грациозность ушла из стана.
Эхо выстрела повторилось
И замолчала саванна.

Человека прижав к земле,
Пантера еще рычала,
Но в наступающей мгле
Ей не уйти от печали.
       7.03.2006 г
       
       Н А Й Т И
       
       Галине Неволиной
       (Ирине Ивановне Алексеевой)
Мне в ночной бессоннице так глухо,
В темноте увяз зовущий крик.
Кажется, что ты уже старуха,
Да и я давно уже старик.

Виноват.
Ушел.
Как за водою.
И под временем,
как под дождем,
промок.
Хочется, чтоб ты была живою,
Чтобы я тебя увидеть мог.

Но, такой,
Как видишься все годы:
Юной,
Мне сверкнувшей, как звезда...
Я иду сквозь время, словно бродом.
Берег,
там где ты,
уже видать.

Подойду к тебе и расцелую,
Мой к тебе еще не высох след.
Обниму, прижму к себе, былую
Точно так, как и в семнадцать лет.

Ночь тиха. Признаюсь, я бедую
На войной помеченном пути.
Нет тебя сегодня. Я тоскую.
Я живу, чтобы тебя найти.

       9 марта 2006 г
       * * *

Отдавали твои глаза
Морем, небом, а, может, сталью.
И наш смех, как грибная гроза,
Прятал радость за синей далью.

Лес недальний тенью манил,
Опушка грибами помечена.
Долгий день наш короток был,
А хотелось нам только вечного.

А за тем верстовым столбом
Полог леса почти что сводня.
Я тебя целовал. Ты сказала: - Потом…
А “потом” не пришло и сегодня.

Майский ветер прикрыл собой
Нас с тобой до последнего слога.
Я иду за весенней грозой,
Ведь за нею к тебе дорога.
       21.03.2006г.

       * * *

Мне не приходиться жалеть
О растранжиренных минутах.
Ведь продолжает плыть и петь
Навек забытое как будто.

Мне вторить хочется, что юн я,
Белоголовье - только снег
И щедро дарит мне певунья
Веселый, звонкий чистый смех.

И чью-то ревность мы взорвем.
Так дерево взрывают почки.
Вот так в войну взрывали дом
С чужою огневою точкой.

И встретились с тобой не даром мы.
И если время не меняется,
То оттого, что все по-старому
И нечего грустить и каяться.

       28.03.2006 г.

       * * *

Когда с годами неожиданно
К тебе приходит одиночество
И боль безжалостная выдана
Как исполнение пророчества,

То сожаленье – неуместное.
В дни и осенние и вешние
Заливистой спасаюсь песнею,
Хотя и грустной, но утешною.

И оттого так петь мне хочется,
Что на спасение отпущено
Лишь время встретить одиночество,
Так неразумно к нам идущее.
       
       6.05.2006 г.
 
       * * *

       Не прибавляет время бодрости.
       Что пули тенькают – забыто.
       Нам каждый год теперь растить
       Кусочки непростого быта.

       И теплится у сердца “мова*)
       Отогревают песни беды.
       Всегда такие мы и снова
       Верим. Не в бога. А в Победу.
       10.04.2006 г.
       *) Мова (укр) - язык

       В е р н о с т ь

Зима уже на подступах к душе,
А ветер ледяной опережает зиму.
И мухи белые ленивые уже
Слетают на нее, неудержимы.

И сразу в ней холодный белый свет.
Но, радуя, она мне дарит милость:
Горячая вернет свой красный цвет.
Неверности она не научилась.

Вот почему я так ее люблю,
Учившую вперед идти, пылая.
И как бы ветер не был с нами лют,
Мы изменять друг другу не желаем.

       19.10.2006 г.
       . * * *
 - Ужели вас волнуют мужики?
 - Да нет. Меня волнует память!
       Декабрь 2006 г.
       
       
       О д и н о ч е с т в о

Час растянут, а не сжат.
И чего-то хочется.
В доме юбки не шуршат,
Нет и гомона ребят….
Одиночество.

И солдаты не молчат,
Возле сердца топчутся.
Всё “За родину!” кричат.
Не баюкать им внучат.
Одиночество.

День, как тигр. Полосат.
И сердца взахлеб стучат.
Утонула ночь с тобой
В прошлом, вырытом судьбой.
Одиночество.
       6.08.07 г.

       * * *

Растерзанный в противоречьях,
Глухое эхо нежности ловлю.
И ожидаю. И надеюсь. И терплю,
И не страшусь душе моей увечья

Но умирают молча обещанья,
Как и надежды, крайние в ряду.
Без них я ничего не обрету
И сожалею, что приходит обнищанье.

Но, щедрый, знаю - напоследок
Признаюсь всем в любви, цветами скрою след.
И постараюсь растянуть на много лет.
Оставшихся дорог коротенький отрезок.
       
       4 сентября 2007 г.
       * * *

Простите мне мою печаль.
Я в юности смеялся нескончаемо
И грусть, как шубу, сбрасывал с плеча
И верил – совершатся мои чаянья.

И все бежал не торными тропинками,
И час перегонял, не покорясь.
И все еще бегу. Но порваны ботинки…
А я бегу… Да как бы не упасть.

       8 сентября 2007 г.

       Б А Б Ь Е Л Е Т О

Бабье лето! Спасибо, бабы!
С вами сердцу всегда теплей.
Не страшны с вами все ухабы,
Что лежат на стезе моей.

Бабье лето! Спасибо, бабы!
Жить без вас мужикам трудней.
Вдохновенно (давно пора бы!)
Босиком бегу по стерне.

И совсем не чувствую боли,
И не чувствую себя слабым.
И напившись радости вволю,
Повторяю: - Спасибо, бабы!
       
       19.09.2007 г

       * * *

Наградой озорующему лету
Багровая и желтая листва
Предзимья жесткою приметой
На ветках держится едва.

Одолевая страх мгновенья
И с ним непонятое что-то,
Листва срывается в паренье.
И ищет в нем восторг полета.
       
       29.09.2007 г.

       * * *
       Кате
Под сенью
Багряного и золотого,
Закрывшего дали
Дня непростого,
Долгой жизни желая
И горячего хлеба,
И подчиняясь
Сердец нетерпенью,
От имени солнца,
От имени неба
Вас поздравляю
С годовщиной рожденья.
Пусть будут вокруг
Красивые люди.
И чтобы взаправду,
Убегая от мнимого,
Пусть в жизни не будет
Недостижимого.

       7 октября 2007 г

       * * *
Приемлю мир.
А воля не своя,
Хоть сердце
Нараспашку.
И пала
Молодость моя
Росою
На ромашки.

Вновь
час спустя
придет весна.
Пойду
к ромашковому полю
Взглянуть на юность…
Как она?
И нагорююсь вволю.

       8 ноября 2007 г.

       * * *

Есть у женщины эти свойства:
Сердца вечный святой мятеж
И о всех живых беспокойство,
И раздаривание надежд.

Климат резко континентальный
И характер ее похожи.
К ней идут из походов дальних.
Отогревшись, ею ухожены,

И заваливая работой,
Живут, принимая в дом,
Ежедневной ее заботой,
Еженощным ее теплом.

И растворяются в нежности
Покоряясь ее величию…

Вот и мне бы такой мятежности,
Что у женщин давно в обычае.

       3 декабря 2007 г