Восточная сказка

В чёрной бороде Эмира
Серебрится седина.
Не нужны ему полмира,
Он повоевал сполна.
Все враги его притихли,
Процветает Эмират,
Но в душе Эмира вихри,
Страсти нежные кипят.
По гарему шёпот гневный –
Жён своих эмир забыл.
Стал понурым, мрачным, нервным,
Словно выбился из сил.

Зависть подлою змеёю
Подпола к Эмиру вдруг,
И лишила в миг покоя –
Приезжал сосед и друг,
Хан Лугмек. С собой привёл он
Снаряжённый караван.
Всё, чем край его был полон
В дар привёз Эмиру хан.
Но не жемчуг и сапфиры,
Ни диковинный алмаз,
Вмиг пленили взор Эмира,
А две пары дерзких глаз.

Хан скрывать не стал, сознался,
Что с наложниками он
Никогда не разлучался –
Любит их как верных жён.

- К ним я всей душой привязан,
И они ко мне, поверь.
Поражён таким рассказом,
Наш Эмир взревел как зверь:
- Нарядил бы их в шальвары,
И покрыл чадрою, Хан!
Или ты мерзавец старый,
Иль слова твои – обман!

- Под чадрой любовь не прячут, -
Улыбнулся хан Лугмек, -
Люди всё равно судачат,
Хоть святым живи весь век.

- Претворяться не причины,
Тайно всё лишь до поры.
По рожденью мы мужчины,
И не нужно нам чадры! –
Вставил, не боясь упрёка,
Дерзко ханский фаворит.
Было, видно, невдомёк им,
Что вселенная молчит
В те часы, когда с эмиром
Их хозяин говорит.

А Эмиру дерзость, сила,
Непокорность жгучих глаз,
Разум будто бы затмила –
Мука в сердце родилась.

Было пиршество, беседа,
Яства, фрукты и вино,
Угощал эмир соседа,
Только сам глядел в окно.
Там, в тени ветвей душистых
В нарды резались, смеясь,
Двое юношей плечистых…
- Хан, порочна эта связь.
Ты гневишь, сосед, Аллаха –
Слишком сильно любишь их:
Ни покорности, ни страха
Нет в наложниках твоих! –
Говорил Эмир с волненьем.
Хан с улыбкою молчал,
Как объят Эмир смущеньем,
Краем глаза примечал.
Как в окно глядит украдкой,
Грозный, властный господин,
Как запретной страсти сладкой
Жаждет он. Не Хан один
Всем красавицам на свете
Предпочел мужскую стать.

Но Эмир подумал: «Дети,
Могут многое узнать.
Ведь на всё у них – так надо –
Точка зрения своя…
Вдруг, отца отравят ядом
Молодые сыновья?
И позор его покроет,
Тем же вечером земля –
Все его грехи сокроют
От насмешек сыновья»

Проводил Эмир Лугмека,
И грустил, хандрил один,
Жил без грусти он полвека,
Но доживши до седин,
Понял, что любви не ведал,
Жён покорности учил,
Двух вассалов казни предал,
Слуг любимых часто бил.

К вечеру Эмир решился,
Захватив казны своей,
На коня Эмир садился:
Нарядившись поскромней.
Ехал городом он спящим,
К дому старого купца.
Знал, монетою звенящей
Выкупит он молодца -
Парня, что давно приметил.
У купца который год,
Юноша, чей взгляд так светел,
Сиротой в дому живёт.

А купец не торговался,
И нахваливать не стал,
С сиротой без слёз расстался,
Как монету посчитал.

Ходит конь в траве по холку,
В поле звёзды – спит весь мир.
Носом в шёлковую челку
Зарывается Эмир,
Обнимая парня жарко,
Шепчет ласково: «Не трусь».
А глаза сверкают ярко -
Мальчик жалобно: «Боюсь,
Что меня убьёшь ты после,
Как насытишься. Мой брат
И сестра в таком же поле,
Где-то мёртвые лежат».

- Мой кинжал тебе дарю я,
И как должное приму
Смерть. Я, по тебе горюя,
Выбрал странника суму -
Бросил Эмират проклятый,
Надоевший свой гарем,
Страстью, лишь к тебе объятый,
Незамеченный никем,
Я ушёл, чтоб быть с тобою,
Чтоб обнять тебя хоть раз,
Звёздной ночью под луною,
Что и делаю сейчас. –
Тонких губ коснулся нежно
Повелителя язык.
Поле было безмятежно,
Лишь журчал вдали арык.
Парень ближе прижимался
Гнал свои тревоги прочь,
И сквозь слёзы улыбался
Он Эмиру в эту ночь.

На заре хвалу Аллаху,
Парень робко возносил –
Было в ней немного страха:
За Эмира он просил,
Чтоб умножил его годы,
Правоверных добрый Бог,
Дал им счастья и свободы,
Чтоб любовь от бед берёг.