будто час последний

(1)


выстрел по застывшей цели точней стократ,
из упора лёжа бьёт декабрь навылет,
цепенеет пространство, медлит буква, промерзает град,
город, где мы верили узам, город, где мы жили,

и не важно, что север, что вьюжит, что просто зима,
время года такое, навзничь кварталам стужа,
бил декабрь разрывными, ложились под снег дома,
и шагреневой кожей день становился уже…



(2)

 
солнце останавливается зимним полднем взглянуть на нас,
от февраля в зените не прячут тени,
беспощадным рентгеном шарит всесильный страз,
мысли не утаишь, поступка, следов борений,
жизнь распадается на атомы до встроенных аксиом:
боль — это боль, ложь — это ложь, расплата — это расплата,
страстно кромсает плоть анатом-февраль, симптом
ясен ему, в музей, там место для экспоната,
и наступает тьма с четырёх сторон,
выходит из берегов, числит печальников и молельни,
будто времени нет, будто вышло всё время, будто армагеддон,
будто небо устало, будто час последний…



(3)


ржавый ключ застрявший прорезью замка,
этот мир не будет прежним ни за что, никогда, навсегда,
двери жизни, двери смерти, уходит под лёд река,
река осени, река нежности, тьмой беспамятства берега
индевеют, стекленеет воздух, застывает звук,
и не выговорить, уходя, привычных «прощай, мой друг»,
и всего-то остались от полночи: ласк запретная нагота,
один пульс на двоих, один вдох и звенящая пустота…



(4)


счастливчики получают письма от «самого»,
самые удачливые из них от «никого»,
ненаписанные, неподписанные «никем» для простоты,
самые удачливые получают письма от пустоты,

ни согласных, ни гласных, запятых там нет,
самый удачливый не задаст вопрос, он не ждёт ответ,
он решает сканворд, по вертикали — взлёт,
самый удачливый никого не помнит, без осечки бьёт,

ловит прицел мишень, не дрожит рука,
самый удачливый целый мир отправит за облака,
ему вера пуля, сила ему закон,
он не знает сомнений, не знает жалость,
время охоты — гон,

стелется полдень, даль расступилась, рыка страшнее клич,
падает небо, ширится эхо, всё этим миром дичь…




февраль 2008