ВОЙ

Расплавленный страданьем крепнет голос.
 О. Мандельштам


I.

Вой
покинутой ночью собаки
вы слышали,
домашних животных
святые любители?
И не важно,
где вы-
с боку ли,
с низу ли,
с выше ли
в отношении скорбной обители.
Возможно - не спорю -
вы правы,
зачем вам такое слушать?
Вой,
который был не вам
отправлен,
собаки,
не вам
которая служит.
И кто постигнет
глубину надрыва -
вы ли?
При условии том,
что и вы
когда-то так выли
с переходом резким на лай,
эмоции выплеснув
через край.
Здесь иная
причина лая,
что рефреном сечет
промежутки боли:
лает собака не потому,
что злая -
потому,
что до мозга костей своих помнит
все щедроты
не скрытой под шерстью лапы:
Педигри,
палку,
брошенную на "аппор",
поводок.
Эта лапа легко
и сейчас могла бы
прикасаньем одним
привести собаку в восторг.
Лишь те,
кто способны путать с руками
вечно грязные
слабые лапы-
если знают милости рук,
то - камни,
если что освещает им ночь,
т о - не лампы,-
не поймут остроту ностальгии
по командам хозяина
"Рядом!" и "Место!"
Но
зато
их никто
никогда
не покинет,
помещения мрак
оставляя себя
им вместо.


II.


Вой-
это первое устное творчество,
выражающее состояние
принудительного затворничества
в четырех стенах мироздания.
Если письменно выразить устное,
обозначив тоску иероглифом,
это чувство зрачком будет узнано
во всех знаках кривых и уродливых.

Вой-
есть бессилие знака вопроса:
он склоняться отныне не может,
и в протесте своем против позы
превращается в символ эмоций.

Кто не достиг высоты в искусстве воя,
из того никогда не получится воин,
слишком знающий цену иллюзий -
пустоты в вой вгоняющий ужас.

III.


Кто не помнит,
как ласков хозяин,
тот и тоску
по нему не знает,
и, задрав оскаленный конус,
не отправит к тому свой голос
по лестнице нот,
дабы в конце
дотянуться к нему,
встав на фальцет.
Ибо верхняя до-
это нота до
откровенья,
до того как сердце
услышат губы:
если и зверь я,
то не с самой маленькой буквы,
и не с буквы даже,
а с ноты,
уносящейся дальше
и дальше
вверх,
выстрелом вскинутой морды.