Сокол

Жил падишах— большой земли владыка,
В жестоком сердце не было тепла.
Душа его одной лишь птице дикой,
Лишь соколу вся отдана была.
И сокол за любовь платил любовью
И несвободой этой дорожил.
Всей птичьей плотью, разумом и кровью
Владыку своего боготворил.
Но как-то раз на царскую охоту
Взял падишах любимца своего.
Казалось—вот желанная свобода,
Лети же и не бойся никого!
Но преданная птица восседала
У падишаха на плече царем.
И видела, как по степи бежала
Газель с пылающим в глазах огнем.
И крикнул падишах: «Не упустите,
Не то не пощажу я никого!
Тащите сети, сети растяните,
Я упускать не стану своего!»
И тут газель , представ пред падишахом,
Прошлась на задних тоненьких ногах,
Глядя в глаза жестокие без страха,
В глазах жестоких вдруг увидев страх.
И весь дрожа, владыка на коленях
Перед газелью голову склонил.
Но прыгнув так, как могут лишь олени,
Газель помчалась прочь, что было сил!
Охотники смеялись всей толпою:
«Ты упустил, владыка ее сам!»
Газель бежала, гордая собою.
И чтобы притупить свой стыд и срам,
Он сокола пустил. Взлетела птица.
Манил ее свободой небосвод.
Но только сокол может породниться
С одной из самых страшных несвобод.
Ударил он газель крылом тяжелым,
Красавицу степную ослепил.
И падишах всего одним проколом
Кинжала острого ее убил.

…Была жара. Ни речки, ни колодца,
Одна лишь степь, да дерево одно.
И тут увидел падишах, что льется
По дереву струя, словно вино.
Подставил чашу и налил сначала
Он эту жидкость своему коню.
А солнце в небе рьяно полыхало,
Все жгло вокруг, подобное огню.
Но сокол вдруг ударил, что есть мочи
По чаше крыльями и все питье разлил.
«Напиться тоже моя птица хочет»--
Подумал падишах и ей налил.
Удар! И снова на земле водица,
А сокол горько-горько закричал.
«Проклятие! Ты всех лишила , птица,
Сейчас воды…»-- владыка прошептал.
И в руки взял кинжал он, и жестоко
Прекрасной птице крылья обрубил.
Что может делать сокол,
Смелый сокол,
Крылатый сокол, если он бескрыл?!
А сокол указал, где все бежала
Искрящаяся ровная струя,--
На дереве, запутавшись лежала,
Смертельный испуская яд, змея.
И крикнул сокол горьким птичьим криком,
Взглянув на потемневший небосвод.
И гибла с этой птицей, птицей дикой
Одна из самых страшных несвобод.