Однажды Бог занес меня в чужую страну

Однажды Бог занес меня в чужую страну. Это была странная и удивительная на наш взгляд страна, хотя все в ней было реальным. И название у нее было удивительным – Бельгия. В этом названии угадывались отголоски столь давних времен, что захватывало дыхание. Правда тогда страна носила другое название, но какое это сейчас имеет значение? В первый же вечер в Антверпене я вышел на улицу и пошел, куда глаза глядят. Ночь была иссиня-черная, наверное, еще и потому, что город подсвечивался снизу оранжевым светом. Я скверно знаю английский, практически не говорю по-немецки, а французский и голландский для меня как языки инопланетян. Я шел по городу и впитывал его душу, его ритм и музыку. Меня не отвлекали разговоры, я не читал вывесок и газет. Я смотрел свободным взором, ничем не связанного человека. И постепенно я стал понимать и чувствовать его. Город спокойно дышал устало и размеренно. Через пару часов я внезапно услышал слова, которые меня поразили. Разговаривали двое. Мужчина средних лет и девушка. Девушка стояла спиной к свету, и я не мог разглядеть ее лица, но, судя по голосу, ей было не больше двадцати пяти. Они говорили на флемиш, и я их понимал. Как это произошло? Мне стало неловко из-за того, что я невольно подслушал их разговор. Они расставались. Это была их последняя встреча. Мужчина был напряжен. Оранжевый свет резко очерчивал половину его лица. А вторая и часть волевого фламандского подбородка оставалась в тени. Из-за этого казалось, что он потерял, или теряет сейчас часть себя. Но он говорил уверенно и беспощадно. Девушка изредка вставляла в этот поток убийственных слов свои слова. Ее слова звучали тихо, но почему-то их я слышал более отчетливо, чем слова мужчины. Она любила его, и она прощала его. Разговор прервался. Мужчина развернулся и шагнул в темноту. А девушка повернулась к нему всем телом, и я увидел ее лицо. Я мог бы полюбить ее. Но был скрыт темнотой и не мог пошевелиться. Я не знал ни одного слова на флемиш. И я перестал его понимать. Она постояла минуту, а затем вошла в дом. Не помню, сколько прошло времени до того, как я пришел в себя. Я снова побрел по улицам. Зашел в городской собор. Служба уже закончилась, и я был один, не считая органиста, который что-то наигрывал в неполную мощь органа. Это тоже было удивительным. Никогда не представлял, что орган может звучать настолько интимно. Через некоторое время я понял, что больше не могу находиться в соборе. Звуки музыки и услышанный разговор сливались, переплетались в нечто целое, щемящее. Я мог бы ее полюбить. Снова побрел по городу и оказался на ярко освещенной улице. Ноги занесли меня в портовый район на улицу «красных фонарей». Я шел между витринами с живым товаром. Сначала я не понял где нахожусь. Затем я очнулся, взглянул и увидел. Я шел, стараясь держать себя в руках. Потом не выдержал и побежал. Мне казалось, что я физически ощутил пощечину, нанесенную любви. И вдруг в одной из витрин я увидел ее. Я мог бы ее полюбить…