Анахорет Гипнос. Анафема плоти

Монах потягивал трубку, дожидаясь темноты;
пускал колечки туч, обволакивая ночь
и волоча по почве тень, исхудав от духоты
её нестройною структурой, точ-
но вылепленной
с выбеленной
немощью скульптуры тела,
выдолбленной
чёрным языком подагры
из гранита, закалённого в капелле
пламенем молитв и брагой
жидких фресок Боттичелли;
путь его лежал чуть-чуть левее
бытия, к отринутому миром
в пропасть сновидений
Мавзолею...

Он дышал: вздымался, втягивая тени, сны и темень,
опадая, извергал продрогший тлен, впивая в темя

крючья синих губ, высасывая память и надежду,
заменяя их бессилием раба - свинцово-нежным;

с парапетов разума кривлялись, ухали горгульи,
разгрызали каменные панцири и дули

на текущую из трещин алую, живую лаву,
и роняли яшмы душ, рождая падший сад (се - гравий);

контуры пурпурного величия зыбучей аркатуры
заключали тайное начало снов, карикатуры

спящих, помещения подземных склепов
громыхали в ней армадою скелетов;

заклеймённый солнечной отравою пентакля,
Соломон, вмурованный в святыню табернакля

собственного тела, алчно созерцал подкладку
каменного века, проникая взглядом в кладку...

там, ввивая стройный хлад латунных саркофагов
в чакры, замерли сновидцев бледные ватаги;

вечность опыляла лёгкие фигуры полутрупов,
отрывая с подсознанья призрачные струпья;

проникая в карнавалы вихрей и огней былого
пальцами руки, монах шептал обрывок слова

(истинное имя Тетраграмматона),
призраков приковывая к лону

праотца священным экзорцизмом - ритуалом
увядания телесной одержимости; восстало

царствие небесное, обрушившись на землю -
в келью
мёртвых...