Свобода была нам милее любви

Свобода была нам милее любви,
милее семейных уз.
На списанной шхуне шторма прошли
и штиль, не меняя курс.

На рифах сиживали у Бруни
средь звёздных жемчужных бус,
и ливни тропического Бали
попробовали на вкус.

Скрипят шпангоуты, пляшет гик,
терзает корму волна.
Ворчит Атлантика, с визга - в крик,
ревнивая, как жена.

Проходим сгорбленный Гибралтар,
где - розовый бритвы блик,
дымится солнца закатный шар,
очерчивая материк.

Заходим в порт, а все мечты -
- веселья, любви, вина.
С разлукой верной давно на «ты»,
плаксивая, как жена.

Очнёшься ночью – трюмо, постель,
ободранный секретер.
За дверью – драки, тарелок трель,
любезный призыв гетер.

Прищуришь очи на сей изьян,
и снова горит маяк.
Русалки с чудных заморских стран
всыпают в кальян табак.

Целуешь девы упругий стан,
ласкаешь в рассветный час,
но чуешь, хмурится океан,
раскручивая компас.

Да, океан норовит достать,
послать в запредельный крен!
Нам ванты вверх суждено вязать,
ждать ветра и перемен.

Из плена – в плен. Нерушим союз.
Шептала же Гамаюн.
Груз сброшен, и – взят по-новой груз
в прожорливый ржавый трюм.



15.02.2008
С-Петербург