Травы и камни

       I

Ещё вечерами летними,
маттиолово–поздними,
мы засыпаем устало,
под звёздами.
Ещё приходит во сны
откровеньем,
признанием,
почти дерзостью:
«У нас есть камни».
Камни – глыбы
периода ледникового.
На каждом камне
мы, белобрысые,
фантасмагорией.
У каждого –
свой
камень.
Мы их не меняем.
Мы – верные.
Глыбы
каменные –
тающим
временем.


       II

Камни на перекрёстке
Воды и дороги,
Травы и дороги,
Травы и воды.

Во времена
ранее
на перекрёстках
кресты ставили.
На перекрестке нашем –
травы и камни.

И мы, белобрысые,
там вечерами.
На нашей поляне –
травы.
Разные.
Мы их считаем.
А если не знаем
названий –
свои сочиняем.
До гениального глупые.
До сумаcшедшего верные:
– Барсучий хвост.
Сопли.
Свистёлка (читать через ё).
Резун.
Совник.
Тропник.
Змеиные яйца.
Хлопучка.
Копьё.
Мяун.
Фиолетник.
Липучка.
Сосунчик.
Просник.
Вонючка.
Ещё бабушек наших слова –
жигучка,
что жжется сильнее крапивы,
кобыльник.
И ещё
разнотравья
дюжина.
Сосчитать травы
нам до зарезу
нужно.
На коленях до самозабвенья
ведём опись травам:
– Птичья гречиха вязью.
Белая кашка пеной.
По разнотравью лазим.
– Мышиный горошек жёлтый.
Мышиный горошек синий.
Тысячелистник –
у нас кровавник.
Тмин.
Чистотел.
Крапива.
Весной
первоцвет
и ландыш.
Летом – земляника.
Осенью режутся пальцы
иглами
ежевики.

Слова в названьях трав
звучат по-детски
мило:
Осот.
Горчица.
Череда.
Собачья мята.
Аистовы слёзы.
Ласточкино мыло.
Полевые анютины глазки –
слезой росной.
Стрелы люпина.
Одуванчик пухом.
Васильки синью.
Глазами нашими
фиалки,
незабудки.
Днём вчерашним –
ковыль,
пустырник.
Зверобой дырявый
и пырей ползучий.
Подорожник в травах –
лодкою летучей.
Щавель
и татарник.
– Вы считайте лучше!
– Двух трав
не хватает
до ста.
Ах, неспроста.
– А может мы сами
посадим травы.
Чтоб ровно сто?
И вдруг –
изумленьем,
переполохом:
– На нашей поляне
нет лебеды!
И чертополоха!
Почти невозможно,
но также верно –
везде их полно,
у нас – нет.

Мы сушим травы
в выступах камня.
И запахи трав –
в волосы памятью.
– Ты пахнешь донником.
– А ты мятою.
– Ты – сладкой вероникой.
– А я – как же?
Друг друга обнюхиваем,
чтоб определить вяще.
– А ты почему-то ветром.
– Разве?
– Ты, кажется, мёдом и клевером.
А руки аиром и ирисом.
– А ты клоповником.
– А в глаз?
– Ты, это, полегче, не очень.
– Шютка.
– Ну, тогда медвежьим ушком.
– Так оно ж без запаха.
Хохочем.
Ахаем.
Считаем:
Трилистник.
Живучка.
Девясил.
Икотник.
Мокрица.
Пахучка.
Золотой корень – как наши волосы.
Иван-да-марьи яркие полосы.
Колокольчик игрушечный.
Камыш и кувшинки в канаве.
Ромашка пахучая.
Хвощ.
Черемша.
Лютик.
Мать-и-мачеха.
Молочай.
Кислица.
Льнянка.
И по ночам снится –
в небе, на камнях:
таволга и медуница.
Ещё ночи росянкой.
Манжеткой.
Кошачьей лапкой.
Пастушьей сумкой.
Душицей.
Тимьяном ползучим.
Чабрецом.
Полынью и пижмой.

       III

Лето от лета
на камни взбираться
всё проще.
Уже нет
камней деленья –
они общие.

Уже не травы в нас
памятью
капают –
мы в их
объятия
падаем
неистово.
Уже прикосновенья
случайные –
искрами.
Уже укорочены
косы.
Уже мальчишечьи челки –
косью.
Уже слова полны
умолчанием.
Уже в нас
травы –
предчувствием
расставания.

Уже рядом –
разные правды.
Уже нет взгляда
беспечного.
Но гравируется
в сердце:
 
мгновением – камни
травы – вечностью.

16 февраля 2008 г.