Во сне, но чаще наяву

   Извечный спор: лицо и маска,
   Добро и зло. Кто верх возьмёт?
   Закроет маска чёрной краской
   Иль белой розой расцветёт
   Улыбка на лице открытом,
   Знакомом и почти забытом.

Я вас любил. Любовь ещё быть может
Таится в уголках моей души.
Но вас она уже не потревожит.
Я продал душу… за гроши.

       И, каюсь, грешен, но теперь
Я слышу боль чужих потерь.
Я знаю, что значит терять.
Я научился сострадать.
Но чувства вынужден скрывать
И часто не по доброй воле
Со вспышками внутренней боли
Красноречиво должен лгать.
Для многих это ерунда,
Естественно, как жить иль думать.
Им двести раз солгать - раз плюнуть.
А для меня это беда.
Как будто грязная вода
На голову из крана льётся,
А за спиною бес смеётся,
Напоминая, что сильнее.
И с каждым разом всё больнее
Осознавать, что обречён.
И, что не буду я прощён.
       Но в этом лишь моя вина.
Была назначена цена
И я плачу её сполна.
Молчаньем и сердечной стужей.
А вот за что? Кто даст ответ?
За оказавшийся ненужным,
Как старый валенок, совет?
За ценности, которых нет?
Которых уж давно не видно.
Лишь в памяти неяркий след
Остался. Боже как обидно.
За право будущее знать
Энергию души отдать.
И вместе с этим потерять
Возможность просто помечтать.
       Увы, тогда я молод был.
Свободно, словно птица, жил
И, к сожалению ценил
Не то. Теперь то понимаю.
Но жажда знаний вещь слепая.
И я, потерь не замечая,
Пытаясь истину найти
И не сворачивать с пути,
Сжигая за собой мосты,
Однажды ощутил в груди
Острую боль от пустоты.
       И в ужасе остановился.
Всё то к чему я так стремился
Стало не нужным и чужим.
А мир как будто стал другим.
Растаяли как серый дым
Хмельного прошлого надежды.
И я уже не тот, что прежде.
Смеюсь и удивляюсь реже,
На дне невозмутимых глаз
Огонь, что распалял не раз
Красивых дам, почти угас.
Я стал спокойнее, мудрее
И чувствую себя сильнее.
Сильнее и на много крепче.
Но мне от этого не легче.
Спокоен я, но это внешне.
Внутри меня, что-то растёт.
Предвижу, скоро день придёт,
Когда сдержать не в силах бури,
В вихре событий закружусь,
И наломаю веток с дури.
Мне страшно я себя боюсь.
Боюсь не за себя за тех
Кто рядом, чей приятен смех.
Боюсь кого-нибудь обидеть.
Мне не хотелось бы увидеть,
Как кто-нибудь, из-за меня,
Страдает, принося себя
В жертву. Увы, не понимая,
Что понапрасну погибает.
Что никакого смысла нет
В том, что уде не видят свет
Чьи-то прекрасные глаза.
Лишь материнская слеза,
Скатившись по щеке, растает
Или её земля впитает,
Дав жизнь засохшему ростку
Или красивому цветку,
Что на могиле расцветает.
       А я, как прежде, безразлично
Буду смотреть на чьи-то слёзы.
И ощущение мороза,
В жаркий, июльский день на коже,
Будет явлением обычным
От взгляда моего. И всё же:
       Когда в толпе, средь бела дня,
Вы повстречаете меня
Не осуждайте слишком строго.
Я каждый день прошу у бога
Прощения за тяжкий грех.
Но слышу лишь противный смех
Лукавого. И в грудь иглой
Его слова: « Ты будешь мой ».
       Больно. Но в следующий раз,
Почуяв взгляд недобрых глаз,
Спокойно я пойду навстречу
И на ехидный смех отвечу:
« Довольно, надоело мне
заранее сгорать в огне.
Бояться, по ночам не спать,
Из-за угла удара ждать,
Всем сердцем ощущать тревогу
И каждый день молиться богу.
Что толку плакать и скулить?
Всё будет так, как должно быть.
Раз я не в силах изменить
Себя и обрести покой,
Раз эту чашу мне испить
Было назначено судьбой
Я выпью. Только не с тобой.
И мне плевать кто ты такой.
Меня ты больше не тревожишь.
Пока я жив душа со мной.
Умру, получишь, если сможешь.
       Так что, скорее всего мне
Не предстоит гореть в огне.
Не душу продал я тебе.
Возможность показать, что мне
Или смешно иль очень больно
Вот что я отдал добровольно.
И здесь: опять же не тебе.

А вас я до сих пор люблю.
И ваше имя повторяю
      Во сне, но чаще наяву,
  Когда пишу или читаю
То, что когда-то написал
О том, как полюбить мечтал.

 

4.10.2001