Грустные истории

ГРУСТНЫЕ ИСТОРИИ О КРАСАВИЦЕ МО, ХУДОЖНИКЕ СИРАНО И ЧУДОВИЩЕ АНО


1

      Жили-были художник Сирано и красавица Мо. Они жили счастливо до тех пор, пока Сирано не исполнилось тридцать лет. После этого он решил, что в душе его живет любовь, более сильная, чем любовь к Мо; он назвал ее «любовью к Неопределенному».
      Ради этой любви Сирано был готов расстаться с Мо, и Мо его не удерживала. Она была горда и не хотела упрашивать Сирано остаться. Только один раз Мо заплакала и сказала Сирано, что сделает все, лишь бы он не уходил от нее. Но это не помогло: Сирано мог думать только о Неопределенном; ему казалось, что он любит только Неопределенное, и ради этой любви к Неопределенному он готов был расстаться с Мо.
      Вскоре они действительно расстались. Сирано снял домик на берегу моря. Какое-то время он жил один, ни с кем не встречаясь, ни с кем не разговаривая. По ночам он обычно смотрел на звезды, а утром и вечером – на горизонт; днем он любил сидеть на берегу моря и слушать, закрыв глаза, как шумят волны; ему казалось, что он различает в этом шуме голос Неопределенного.
      После того, как они расстались, у Мо родилась дочь. Она назвала ее странным именем Ориана. Это имя, Ориана, послышалось ей во сне. Она не знала, что оно означает, какого оно происхождения. И только потом, когда ее дочь подросла, она догадалась, что имя «Ориана» похоже на «Сирано».
      Как-то раз Мо встретила Сирано на улице (у Сирано к тому времени вышли все деньги, и он взялся оформлять интерьер ресторана – ведь по профессии он был художником). Мо и Сирано остановились и спросили друг у друга: «Как жизнь? Как дела?» Поговорив немного, они разошлись и больше уже не встречались. Мо так и не сказала Сирано, что у нее родилась дочь.
      Через год Мо вышла замуж за иностранца, своего далекого родственника, и переехала к нему в Гамбург. Сирано узнал об этом не сразу. А когда узнал, то сразу же поехал к Мо.
      Однако встретить Мо ему не удалось: в то время она путешествовала со своим мужем по Италии.
      Прожив в Гамбурге несколько дней (все эти дни он проводил в кафе напротив дома, где жила Мо), Сирано вернулся на родину, к морю.
      И море поглотило его.


2

      Жили-были красавица Мо и чудовище Ано. Красавица Мо очень любила цветы и во всем старалась видеть только прекрасное. Даже отвратительному Ано она давала ласковые имена. Она называла его «мой розмарин», «мой гладиолус», «мой душистый горошек».
      Чудовищу это льстило. Ему нравилось воображать себя цветком. Оно с удовольствием говорило себе: «Я – розмарин. Я – гладиолус. Я – душистый горошек».
      Так продолжалось долго, несколько лет. А потом с чудовищем произошла перемена. Оно вдруг вспомнило, что оно – чудовище. И никакие ласковые слова уже не могли убедить его в обратном.
      Красавица по-прежнему считала чудовище прекрасным, но самому себе оно казалось отвратительным. Самое удивительное, что чудовище это нисколько не огорчало. Ему нравилось быть чудовищем – так же, как раньше нравилось быть цветком.
      Красавица Мо не понимала, что происходит с чудовищем Ано. Она пыталась называть его по-прежнему: «мой розмарин, мой гладиолус, мой душистый горошек». Но Ано это только раздражало.
      Ано раздражало, что его вообще как-то называют. Его раздражали слова. Он хотел жить в полном молчании.
       «Как это хорошо, – думал Ано, – за весь день не произнести ни слова. Слова – это что-то из мира цветов. Но мой мир – это мир молчания».
      И однажды случилось так, что чудовище молчало весь день. И тогда красавица поняла, что рядом с ней живет не цветок, а что-то непонятное и ужасное.
      Она испугалась и выбежала из дома. Но идти ей было некуда, просить помощи не у кого. Поэтому она всю ночь бродила по лесу, плача и жалуясь ночным цветам на свою судьбу.
      А чудовище в это время наслаждалось одиночеством и молчанием. «Как хорошо, – думало чудовище, – быть одному. Как хорошо покоиться в тишине, слушать мировое молчание и видеть все в настоящем свете».
      Утром красавица Мо подошла к дому и постучала в дверь (она забыла ключ и должна была ждать, когда чудовище ей откроет). Она все еще надеялась, что чудовище передумает и станет таким же, как прежде, и позволит ей называть себя ласковыми именами.
       «Открой мне, мой розмарин! Впусти меня, мой душистый горошек!» – просила она. Но за долгую ночь, проведенную в полном молчании, чудовище разучилось понимать человеческую речь. Слова Мо казались ему пением лесных птиц.
       «Как хорошо поют лесные птицы, – думало чудовище. – Они не нарушают мирового молчания. Мировое молчание могут нарушить только слова. Но здесь, по-моему, нет никого, кто умел бы их произносить».
      Все эти мысли чудовище Ано думало уже не словами, а как-то без слов. И самого себя чудовище ощущало бесконечным и неопределенным.
       «Да, – думало чудовище Ано, – бесконечность все примиряет: прекрасное и безобразное, доброе и злое. Все становится неопределенным. И это хорошо».
      Не дождавшись, когда ей откроют дверь, Мо опустилась на землю и заплакала. А когда она выплакала все слезы, то заснула. А потом она умерла.
      Чудовище Ано заметило в окружавшем его молчании какую-то перемену. «Что такое? Перестали петь птицы? – подумало оно. – Ну что ж, по правде говоря, в их пении было что-то от слов. Мировое молчание не нарушают только шум волн и шелест листьев».
      И оно закрыло глаза, довольное, что молчание мира сделалось еще полнее.