Вдох начинается с выдоха

Говорят
будет так…
Знаю.
Говорят, было так всегда…
Четыре квадратных метра
вырыты для меня…
Молча стоят у края,
глядя во все глаза…
Как тяжела, горстями
летящая вниз, земля…
Тихо.
Темно и сыро…
Молитв глухие слова…
Буду лежать покойно
до сорокового дня…
А там затеряюсь в лицах,
кого-то другого любя…
Уж лучше б трава простая
выросла из меня.


1998





Нужен.
Переступаю
и ухожу один,
звуков не различая…
Вот он я, Господин!
Светлые коридоры
тянут, не устоять…
Некому, некому, некому
здесь меня удержать…
Эхо чужих соборов,
путь в долгожданный плен…
И лабиринт узоров
на золоте
вечных
стен…


1998


Трещины, трещины, щели.
Шорох камней и песка…
Ветер в пустой постели
умершего царя.
Танцы змеиных свадеб
там, где еще вчера
звездные карусели
их сводили с ума…
Тихо шепчут другие
странные их имена,
не видя, как тянет руки
голодная к ним Луна…


1998



Ночь.
Засыпают птицы,
вернувшись издалека.
Желтые колесницы
замерли до утра.
Тихо.
Шевелятся листья.
Лунный сверкает круг.
Тянутся в небо кисти,
желтые кисти рук…
Пылью укрыты тени.
Травы устало спят.
Каменные ступени
в желтый уводят сад…


1998




Я не помню, когда это было…
Я уже столько раз забывал…
Помню солнце вот также светило,
когда я в первый раз умирал…
Облака уносились куда-то,
за собою куда-то маня…
Кто-то плакал в одеждах богатых,
когда в яму спускали меня.
Кто-то молча стоял у гранита,
глядя в небо, под свод голубой…
А моя белокрылая свита
уводила меня за собой…


1998




Ночь заползает в окна
мерцаньем далеких звезд.
Луна, под дождем промокнув,
свой занимает пост.
В лужах трепещут вяло
тени спящих домов.
Птицы следят устало
за танцами облаков.
Ночи волшебные звуки
мне закрывают глаза.
И чьи-то холодные руки
куда-то несут меня…


1998





Мне приснились зеленые дали,
глубина фиолетовых рек…
Мне приснилось, как пчелы жужжали
и какой-то летал человек…
Как на синем, безоблачном небе,
вместо птиц и седых облаков,
две огромные рыбы висели
в окруженье прозрачных мальков…
Мне приснились цветы и растенья,
неземные плоды и моря…
А под утро, в момент пробужденья
мне приснилось, что нет меня…


1998



Скорбные в ряд колонны,
желтые купола.
Между крестами сонными
вечная спит Луна.
Молча лечу по кругу,
глядя перед собой…
Птицы жмутся друг к другу
где-то там, подо мной.
В свете лучей и бликов,
устало дышит земля.
Вчера, меж священных ликов
поп отпевал меня…


1998




Вот и кончилось жаркое лето,
вот и кончились жаркие дни…
И сентябрь, как плохая примета,
вновь сулит проливные дожди…
Ржавых листьев унылые пятна
расползаются день ото дня…
И какой-то дурман ароматный
опьяняет упрямо меня…
И упав в эти желтые реки,
погружаясь безропотно в сны,
проростаю сквозь сонные веки,
чтоб очнуться в начале весны…


1998


Разрисованы плоские лица.
Разукрашены небеса.
И танцуют четыре птицы
у раздавленного яйца…
Барабаны гремят устало.
Рвутся глотки в огне костров.
И четыре змеиных жала
лижут след от восьми зубов…
Расставляет ночные сети
ненасытная вновь Луна.
И растут в этом лунном свете
вместо рук два больших крыла…


1998




Опять меняются цвета,
опять чего-то осень хочет…
И одинокая Луна
о чем-то за спиной хохочет…
Узоры желтые опять
с ума меня незримо сводят,
и уговаривают спать,
и за собой опять уводят…
Пять дней осенней суеты,
пять дней осеннего обмана…
И ничего в конце пути,
в финале желтого романа…


1998



Пугливых листьев хоровод
вокруг меня заводит осень,
и поджигая небосвод,
куда-то грусть мою уносит.
И увлекает за собой,
и в листьях путь обратный прячет,
и осыпая желтизной,
по голым веткам лихо скачет.
И я за нею, неспеша,
иду, поддавшись уговорам,
чтобы обрадовать себя
ее смертельным приговором.


1998



Осенних дней благоуханье
наводит скуку и покой.
И птицы в сонном ожиданье
за редкой прячутся листвой.
Земля со страхом остывает,
дожди без перерыва льют,
деревья кровью истекают
и ветры реквием поют…
Все начинается сначала,
все повторяется опять…
И я, в который раз, устало,
иду покорно умирать…


1998


Опавших листьев шелуха
мои следы зачем-то прячет…
И ночи серая рука
вновь за деревьями маячит…
Куда-то манит и зовет,
куда-то тянет и уводит…
Луна кружится и поет
и глаз с меня своих не сводит.
Ее ночное торжество
меня уже не удивляет…
Опять она на рождество
меня напрасно зазывает…


1998