Боль совершенствования... часть вторая - в аду

Действие первое

(События разворачиваются в придуманном людьми
потустороннем мире, именуемом Адом)

Голос:

Жизнь любая - в трудах,
В обучении, в войнах…
После смерти всегда
Награжденья достойна.

Но пред тем, как вести
Разговор о наградах,
Не мешает зайти
В преисподнюю Ада.

Здешний хрупкий эфир
Уплотнен и недвижен…
Неприкаянный мир -
Обездушен и выжжен.

Как гремучая смесь,
Без игры и названья -
Нет прощения здесь,
Как и нет наказанья.

Его дикий покров
До безумия сужен
И в спирали миров
Бесконечно закружен.

В нем нет счета годам,
Беспредельно и строго,
И сюда никогда
Нет пути даже Богу...

Душа самоубийцы:

Как вдруг стало темно,
Пусто, холодно и равномерно.
Как все было давно,
Оказалось, что время безмерно.
Все же чую тепло
От куска неостывшего мяса…
Что ж оно не смогло
Убедить меня вместе остаться?

Где же силы нашло
Это слабое, грешное тело?
Как защиту смело,
Допустив, чтоб душа улетела?
Помогло приоткрыть
Выход в мир вечно-черно-утробный,
Проявляя всю прыть,
На которую было способно.

Несдержимо, как смерч,
Напряжение скрюченных пальцев,
Направляющих смерть
В мозг, готовый вот-вот разорваться.
Яд, петля иль курок,
Кто из них - абсолютно не важно…
Важно время и срок, -
Тот, что вдруг себе выделил каждый.

Я ушел, улетел...
Захотел ощутить невесомость
От раздумий и дел,
От людей, что придумали совесть,
От цепей и препон,
Что мешают по жизни пробиться,
Но нарушил Закон…
Самый главный: „Не смей уходить сам”.

И теперь Чернота
Обрела мою Душу... И Холод...
Тлеет плоть без креста,
Интеллект на частицы расколот.
Незавидная роль:
Я - ничто, меня больше не стало…
Я невидим, как боль,
Как калека, уродлив и жалок.

Я невидим, как боль…

Я невидим, как боль…

Я невидим, как боль…

Голос:

Но боли нет… Боль, вместе с телом,
Осталась там, где все гниет.
За тем невидимым пределом,
Где невозможно без неё.
Где реки хамства, крови лужи,
Дожди из денег и наград…
А что ж душа?.. Она, коль нужно,
Идет прямой дорогой в Ад.

Голос Харона:

Эй, поднимитесь-ка, хрюкастые,
Горбато-рого-козлоногие,
А ну, примите-ка, несчастного
Да утомленного дорогою...

Служители Ада:

Это кто прибыл к нам по бушующим волнам?
Из какого отхожего места направлен?
Наш гостиничный комплекс и так переполнен,
Но, коль ты душегубец - пристроим, и славно.

Ты гляди, на руках, как сверкают мозоли!
От ножа, топора... Чем еще-то калечил?
Да, с тобою намаемся, ты, видать, болен...
Ничего, мы тебя огоньком-то полечим.

Душа убийцы:

Руки
До локтей, в невинной крови,
Муки
Кейф убийства перекроют,
Темны
И пусты мои глазницы,
Скромно
Забываю эти лица.

Граждан,
По моей вине забвенных,
С жаждой
Легких денег убиенных.
Выжал -
Все, в чем был умел и волен...
К ним же
У меня - ни зла, ни боли.

Все же,
Все они кружатся рядом,
Гложат,
Даже в жарком сердце Ада.
Дарят,
Как немой укор, - усталость,
Жарят
Все, что от меня осталось.

Круче -
Будет, только, если здесь я,
Мучась,
Навсегда останусь греться.
Знаю -
Был перстом направлен дюжим...
Каюсь...
И терпеть готов, сколь нужно...

Каюсь...

Каюсь...

Каюсь...

Служители Ада:

Снова слышен всплеск весла,
Братушки:
Вновь кого-то к нам прислал
„Дядюшка”.
Не дадут подснять напряг
Водочкой...
Блин!.. Работает не зря
Лодочник!

Голос Харона:

Хватит вам, туды - сюды,
Праздновать,
Ждут, ребятки, вас труды
Разные.
Здесь, увы, не подойдет
Снадобье, -
Тут особенный подход
Надобен.

С этой тварью нелегко
Справиться,
Ей всегда любой закон
Нравится.
У неё - глаза горят
Сладостно,
И ручищи - загребать
Радостны.

Не горит она в горне,
В полыме,
И руками брать не смей
Голыми.
Схожа с вредною и злой
Бабою,
А зовется-то - Большой
„Жабою”.

Душа завистника:
       
Пускай я вся черна внутри,
Снаружи - еще хуже.
Но, ты на внешность не смотри, -
Кому мой вид-то нужен?

Важна, конечно, только суть...
Она мне всюду светит -
Я лишь желание несу:
Иметь все-все на свете.

Не то, что просто так лежит,
Бесцельно и безшумно...
А то, что вам принадлежит,
Людишкам неразумным.

Все отобрала, что смогла,
Всего в себя впихнула.
Потом - ждала, ждала, ждала...
Пока не завернулась.

Теперь сижу себе в Аду
Для перевоспитанья,
Но, если даже и уйду, -
Останутся желанья.

Давите, режьте, жарьте, но
Меня не перекроишь.
Пусть даже лопну, все равно
Я забрала с собою:

И чей-то дом, и чей-то смех,
Удачу чью-то, смелость.
Да, не смогла забрать у всех,
Зато уж - как хотелось!..

Я, к сожалению, слаба...
И вот - меня не стало.
Моя никчемная судьба
Не вечной оказалась.

Похоже, скоро улечу,
Развеюсь, как причуда...
Но... Я хочу... Хочу... Хочу...
Хочу хотеть... И буду...

И буду...

И буду...

И буду...

Служители Ада:

О!.. Опять, несет кого-то,
Вот же, грязная работа -
Жуть!...
Из-за этой грешной голи -
На руках уже мозоли
Жмуть.

Слышу, чувствую, потею...
Ох, Всевышний на затеи
Скор.
Вижу, вижу - новый грешник -
К нам спускается неспешно
Вор...
 
Душа вора:

Я честный фраер -
Пальцы в растопырку,
Карман снимаю,
Дачу иль квартирку.
Кого, не важно,
Без бабла оставлю,
Ведь знает каждый,
Как я деньги love you.

Но суть не в этом,
Это не причина…
Пытался где-то,
В чем-то быть мужчиной.
Поймет ли кто
Стремленье идиота:
Иметь лишь то,
Что кто-то заработал.

В поту, слезах,
Трудом или обманом…
Еврей, казах,
А может житель Ганы.
Шахтер, кутила,
Босс большого дела…
Неважно было
Мне, кого заделать.

В потоке дел,
С братвой, деньгами, властью...
Я все имел,
Что можно, кроме счастья.
Со мной „дружили”:
Льстили, руки жали,
Как псы служили,
Но... Не уважали.

Теперь попал
К своим „духовным братцам”...
Господь мне дал
Возможность разобраться
С самим собой,
За каждый шаг небрежный.
Хоть плач, хоть вой,
А это неизбежно.

Сказать хочу,
Хоть там понять и сложно:
Все это чушь -
От жизни брать, что можно,
Легко и тупо,
Лишь бы в руки лезло...
Как это глупо,
Да и не полезно.

Я был кумиром,
Вором и законом.
Я правил миром,
Наслаждаясь стоном.
Душа болит,
Нет плоти, крови, нервов,
И... Не хочу быть
Ни другим, ни первым.

Не хочу...

Не хочу

Не хочу

Голос:

Наконец, еще один -
Самый-самый господин…
Он двулик, среди двуруких и двуногих.
Его каждое лицо -
Лично, но, в конце концов,
Друг без друга они быть уже не могут.

Как обжора - без еды,
Или море - без воды,
Хоть сравнение такое и не лестно
Морю, но с тех самых дней,
Как Господь создал людей, -
Лицемерие и ложь живут совместно.

Душа лжеца:

Я за словами никогда в карман не лезла,
И мои речи каждому ласкали ухо.
К тому же, верьте, иногда не бесполезна...
Я - просто ложь, а по-народному - брехуха.

И не твержу, что я такая уж крутая,
Не говорю, что мой язык всем очень нужен.
Вот только правде люди оды не читают,
И не дают наград тому, кто с нею дружен.

Совсем не принято с ней: в общество являться,
Ни поиметь, ни победить, ни стать на царство.
Ей так не рады, а еще - её боятся,
А страх, известно всем - не лучшее лекарство.

А я была такой красивою девчонкой,
Такой навязчивой, кокетливой, веселой.
И наплевать, что не душою, а душонкой
Никчемной выгляжу в глазах у правды голой.

Нет у меня образования, таланта,
Упорства, чести - для меня все это слишком.
Когда я в теле - я в парче и бриллиантах,
Тепле, комфорте и с хорошеньким парнишкой.

И хоть парнишка очень средненького рода,
Он - лицемерие, и с ним шутить не надо.
У нас двоих в любом краю полно свободы,
А кто свободен - тот всегда будет оправдан.

Не спорю, люди, втихаря, но все же ропщут...
Твердят, что им со мной давно бороться нужно.
Допустим, я и не права, но я - всеобща...
И это, братцы, так противно быть досужей.

Голос:
       
Чертовский мир действительно измотан,
В нем нынче предостаточно работы.
Он пашет, обливаясь липким потом,
Пытаясь перевоспитать кого-то.

Того, кто перевоспитания не жаждет,
Того, кто, оступившись не однажды,
Так и не понял, на свою беду:
Ему один лишь путь - гореть в Аду.

А мы сей мир, тем временем, оставим
И перейдем в другой, что тем и славен,
Что регулярно, в будни и субботы,
Не оставляет этот без работы.

Туда, где страсти, суета, любовь и войны,
Туда, где очень сложно быть довольным.
Причина - ненасытность и кураж...
Вернемся в мир земной, реальный - наш.