Мясная реальность

Ранним утром вы выходите на улицу, с болтающимся в руке мешком. Прохладный ветер теребит вам лицо и приятное, еще не успевшее стать агрессивным утреннее солнце заставляет вас улыбнуться. Вы, наконец, подходите к магазину. Продуктовому, разумеется. Народу не много, только одинокая бабушка, покупающая молоко в стеклянных бутылках, еще советского времени; беззубый с опухшей покрасневшей кожей мужик в изорванной рубашке, с пропитым выражением лица гремит на весь магазин тряпочным пакетом, наполненным пустыми бутылками, преимущественно из-под "Специального". Вот и вся публика в такое раннее время. Вы, не торопясь, с тем же выражением лица, что еще не покинуло вас из-за солнечных лучей, пробивающихся сквозь запотевшие и оплеванные окна магазина, подходите к продавцу мясного отдела. Последний старательно, с криво высунутым языком и каплями пота, литрами стекающими со лба, отстукивает огромным мясницким ножом по уже и без того искромсанной мухе, лежащей на доске для резки мяса, в такт звучащей из старого радиоприемника отечественного производства песне блатного репертуара. Лицо мясника в эту минуту изображает полное безразличие, как к вам, так и к мухе и к ее внутренностям, размазанным на тупом ноже.
- Взвесьте пару килограммчиков замороженной баранины, пожалуйста. Побольше кусочек возьмите, чтоб непременно с костями и с кровью, - произносите вы полным напыщенности голосом. Вы довольны тем, что справились с самой сложной задачей, описав так обстоятельно и выразительно высокую цель вашего посещения магазина. Эта радость не может сдерживаться в вас и просится наружу, - Да, вот столько хватит. Ага, спасибо. Да, вот так, именно, - добавляете вы, чтобы уже в полной мере остаться довольным собой хотя бы еще несколько часов после выхода из магазина. Вы также, не спеша, покидаете магазин и возвращаетесь домой. Далее, события развиваются по привычной схеме: ржавая сковородка, маргарин за 10 рублей 96 копеек, пара изящных танцевальных движений у плиты, и вот вы уже за столом, перед тарелкой, полной мяса непонятной формы, но как положено, с кровью и с костями. Вы аккуратно присаживаетесь, стараясь не задеть чрезвычайно нахально выпирающий и очень острый угол стола, берете в руку вилку, нож... Отрезаете маленький кусочек от общей мясной массы, напоминающей по цвету и запаху что-то не слишком приятное для обеденного разговора. Кусок, наконец, отрезан - благо, кости не слишком уж затвердели на морозе. Вы плавно макаете кусочек мяса в расплывшуюся по тарелке кровь, и теперь уж он приобретает совсем страшный вид. Кусок опускается к вам в рот, почти так же стремительно, как сухой волос с вашей облысевшей головы в тарелку, и тщательно пережевывается, сопровождаемый причмокиванием, мычанием от скрытого удовольствия и, конечно, огнем в глазах, огнем, горящим в глазах любого льва, раздирающего несчастную лань. Кусок проглатывается, за ним следует еще один, и еще, и еще, пока тарелка не опустела. Неуклюжим жестом вы поворачиваете тарелку и выпиваете кровь. Кровь убитого барана смешивается с вашей, заставляя ваши глаза вновь загореться. Теперь уж вы точно останетесь довольны собой все время сегодняшнего дня, по крайней мере, до ужина.