38. All good things are 11

Хрустально-звонко смеются
потаскухи,
таскаются с бокалами смеха
и брызжут сверкающие стёкла хохотков
на полосатые стены,
на фуражки и козырьки отряда,
в рупоры граммофонов и сердца
этой Kristallnacht до скрежета.
Крутит-вертит чёртово колесо
хОлОкОста Гиммлер, как шарманку-charmant
и слушает мелодию
скрипа и крепа.
Анемия кабинета, марля –
горизонтально-вертикальный перехлёст,
запах гноящихся ран на фоне
мерцания скальпелей,
кафель, кафель, кафель,
шутцштаффель
маршируют, потроша города, нанизывая
улицы на штыки и песни
infanterie marsсh, heil Hitler dir …
Грудами костяных каркасов
они станут затыкать прорехи
в пораненной ими же земле, возвращая ей
слишком скоро груды костяных каркасов.
Weimar. Лотта - la fee verte Вертера,
corps de ballet, сorpse de balett,
kabarett,
нагие fraeulein под столами и в peep-кабинках.
Tausendj;hriges Reich - la fee verte Адольфа.

Трактир светится голубым неоном,
в оном
Вессель невесел,
Хорст хрустит копчёной wuerstchen,
штопая штоф за штофом.
Последняя весна.
Нависает над - ржавый серп, ржавый молот
и образ гнилого Сталина в драной фуфайке
на голое тело в моросящем пламени
металлических чаек.

Иллюстрация
из Hot Girls of Weimar Berlin. Barbara Ulrich