Крик

       Только в боли может быть правда,
       Только в крике может быть истина.

Ванна. Вода. Яркий свет.
Закрываю глаза – ничего уже нет.

За глазами – темная-темная ночь,
И от друга вдвоем мы движемся прочь.

Только небо да звезды, да этот вот снег,
Что хрустит под ногами и падает с век.

Ночь нам в глаза улыбается Монною Лиз,
А снег все идет – из бездонного неба все вниз.

Такие моменты запоминаются редко,
Они не въедаются в памяти едко.

Спокойно все. Тихо. Нервы тверды
И сердце не чувствует близкой беды.

Обычная пара гуляет. Домой
Я забежал повидаться с семьей.

Кто-то на стрелки часов наступил
Часы и минуты сломал, раздавил, –

Остались одни лишь секунды.
Пустой подъезд, что за плоский прикол
И в сердце уже впивается кол.

На улице – снег. Никого больше нет
Один на весь мир я под взглядом планет.

Только снег пред глазами;
а в сердце тепло твоих рук
И треклятая ночь… я теряю их вдруг.

Марина! Губы сухие вымолвить смели:
По нервам прохожих прошлись в самом деле.

Ма-ри-на! Дальше пошла кутерьма:
Снова подъезд, но там нету тебя!

Ма-ри-на! Где же ты, где же ты, где?!
Кто все разрушил за миг на земле?!

В глазах рябит от белого снега
Но не замедляю я быстрого бега.
Все.
Время стало.
Остановилось.
Не дышит.
Замерло.
Все.

Дальше – пропасть.
Бога закончилась власть.

Я сердце пережевываю зубами,
Да глотнуть не могу немыми губами.

В горле застряло верно оно:
Пульсирует, бьется. Но мне все равно.

В небо глядя стою на колени
Мимо идут удивленно прохожие-тени.

На губах дрожащих застыла молитва
Слова из души вырезая как острая бритва.

Говорят, что даже не верующий может
Своими словами – молитву,
 когда душу боль гложет.

Пусть не в стихах, не по книжкам ученым она
И не в храме. Но суть ее очень сильна.

Дай же бог, чтобы ночь ся закончилась миром,
Чтоб она не пропала, в мире тобою хранимом.

В оплату бери все, что есть у меня
Для нее мне не жалко себя.