Казино в Монте-Карло

Когда-то русские вельможи
играли в местном казино
среди красавиц белокожих
под звук рулетки и вино,
вкушая сладость южной жизни
и экзотический пейзаж
вдали от холода отчизны
с чуть приглушенным «отче наш».

Всё это было феерично,
но революция сожгла
размах и жизни заграничной,
и старорусского рубля.
Из казино ушёл в таксисты
бомонд рулеточных столов,
на комиссаров и чекистов
излив обиду бранных слов.

Потом здесь появились немцы
c чеканной выправкой SS,
им обеспечивал Освенцим
в солидных банках нужный вес.
Они проигрывали смело
свой люциферовый запас,
а море пело и шумело,
пока струился жуткий газ.

Но смерть и к ним тянулась жадно,
петлёю приближался фронт:
и вот уже не лимонад им -
она счета им подает.
Ещё волна из-за границы
пришла спустя какой-то срок –
арабские одежды, лица,
восточный шарм и говорок.

Отлив… И смена персонажей.
И русский снова за столом.
Когда-то прадед был на страже
Кремля и возглавлял ревком,
и проповедовал: «Всё бедным -
раздать, а богачей – под суд».
Сегодня - внуку за обедом
«Шато Петрусь»* в бокал нальют.

Нефть – современное богатство –
озолотило казино,
когда-то нищее пространство
переменилось, как в кино:
не город – храм тельца златого,
в сукне зеленом алтари,
и властвует над ними слово
крупье - с открытья до зари.

Волна обтесывает камни,
на берег тащит свой улов…
Адольфы, Мухаммеды, Вани
в нарядах лучших бутик'ов,
на рейде яхты,  а Феррари -
вдоль трассы «Формулы один».
Здесь каждой твари есть по паре.
Здесь проживет Аладдин.

Нет, он не прячется в бутылке,
и в медной лампе - нет его,
он в Ламборджини на развилке
дорог с девицею нагой,
он там, где праздник, деньги, слава,
он словно флаг переносной,
он обольщает, манит, правит
играя страхом и виной.

Наверно, князь, какой не знаю,
его нашел и обязал
создать богатым рай из края
зажатым между волн и скал,
все подчинить могучей воле
рулетки и бухгалтеров,
а те, кто этим недоволен -
прогнать их всех, еретиков!

И каждый раз, когда я снова
гляжу на сказочный декор,
пускай я им и очарован,
но в сердце чувствую укор
и вспоминаю о погибших,
несчастных, нищих и больных
и понимаю, что не Ницше
кумир всех помыслов моих.

Что Достоевский или Чехов
мне ближе.... Смейся, Аладдин!
Я знаю, даже этим смехом
ты золотишь мои труды.
Я никого не обвиняю,
мне дорог каждый человек,
и я с тобой еще сыграю
в рулетку, иллюзорный век.










__________________

* - «Шато Петрусь» - одно из самых дорогих вин, бутылка в ресторане стоит от 3 до 10 тысяч евро