Реквием. Свидание с Музой

I
Сотворенная мечта не возвратиться в своем первоначальном одеянии.



- Порой бывало трудно ожидать в вас в тишине,
Года бывали трудные, бывали месяцы больней,
Но никогда не удавалось вас узнать во тьме -
С приходом каждым вы целуете меня сильней
И с каждым разом он тревожит мой покой.
Вы не завете в мир свой, наверное, не слышите вы голос мой.
Вы дразните своими пестрыми дворцами, замками, где не умолкает дождь.
Сады ваши обильные, где сочится любовь на фруктовых деревьях,
Где ночь раскрашена красками прозрачными, а людям в нем же не помочь?
Не ощущая тела вашего, я представляю вас как даму в красном или девицу в перьях.

- Сей столь приятное волнение, твоя тоска смутила даже дух во мне,
Твоя слеза, наращивая глубину во мгле, градом обрушилась на сад мой,
Порывы ваши смелые могучим громом оборачивается на меня, куколку, окутанную в пелене -
Миры наши одинаковые, иль мы люди разные, нам не понять, но на пороге жизни ты не стой!
Не вздумай рисовать мир райский диких ангелов, обрушится он на тебя!
Я укажу тебе свой путь, когда-нибудь ты грозно встанешь со мной рядом,
А ветер взбудоражит все вокруг, вскружит цветные зеркала с собой маня.-
Ты откажись от призрачного и туманного наслаждения, прекрасное с тобой иль рядом.

- Помните, однажды я во снах к себе вас звал, стоял на облачке, глазками сверкая
Стояла тишина и только голос мой скрипучий безутешно манил,
А вы внизу роза пышная, страстями закипала, слово обнаженная Даная,
А я гордец кривил душой и лил вам слезы - вам ожерелье скуки уронил,
Но это символ мой, жемчуг, добытый мною на океанском дне,
В пылающем желанием и надежде сердце, как церковная свеча, растаял.
Разомкнувшая флейта не жаждет больше крови, всего лишь напоминает обо мне
Как я, стражник своих страхов, отважный монах, святое от вас опять утаил.


- Приходите это ночью лучезарный свет будет ждать вас до утра.
Приходите, не все песни еще спеты, без вас они скучны и непонятны.
Приходите, не все одинокие рукой вашей согреты, мне давно уж уходить пора -
Необратимость тревожит мою душу, а она такая слабая и беззащитная,

Произнес невнятно фраз несколько невнятных, потревожил тихий сон ночного мира,
А девушка теплой рукой разжала пальцы, и ясно осмотрев вокруг,
На прощание подарила красный шелковый платок, это конец земли, конец праздника и пира.
По розе той самой я спустился в ракушку, тайне мирозданья, замкнутый круг,
Одиноко застыл в удивлении немом, не поняв сущности прошедшего,
Только дикий рев зверей вокруг и горький плач юноши ушедшего,
Знакомого такого, родного такого, такого притягательного и необратимового:
Не встретил он изгнанников Богов, да и служителей как вовсе не бывало,
Только ярко-красный силуэт жестокого, печального, ревнивого, красивого,
Сознание застыло от услады, душа испарилась или совсем пропала.

- Я не должна налиться кровью в твоей безумной тишине,
Я не должна дождаться ночи в твой душевной красоте,
Меня оденьте в леденящий мрак и свечками дорогу мне устилайте,
Я, ангельская дева, шагами девственными под ваше цыканье начну играть,
Рукой потеющей и нежной грубо обхвачу бокал вина, а вы свое играйте,
Сегодня скрежет по душе моей лезвие вашей судьбы,
Затишье теплое в долинах звездных уготовила нам ночь, тело страстью увенчайте,
Блаженна я желанием заветным, а вы?

- Затерянный в своих запутанных молчаниях,
Движеньем руки неловким, но отчаянным
Подсвечник бронзовый для Вас я нарисую-
Надежды символ, дрожащий, дразнящий, танцующий, ночной
Восполнит картину сладкую воспоминаний, как руку вашу я целую,
Как наши совпадающие ритмы сердца, и вкус губ ваших сладкий, изменчивый, больной
Наполняли этот мир тревогой, криком жемчуговом на дне глубоком и морском,
Восполнили сказку неокрепшую счастливым и торжественным концом
При тусклом свете желанные тела, отблескивая янтарем,
Принимали ложе необъятное вдвоем, горя душевным, пламенным огнем
И нежась в уединенье тайном, оставили еще одно очарование в сердце вашем и конечно же, моем.

II
Дудочка: (Рождение строк)
       Чудо Мастера – это сам Мастер.


Ночью на печальной стороне дороги
Стоит архангел смелый,
Вдохновленные узоры разметает на зеркальном небосводе,
Спокойный, грустный, нервный.

Взмахнет рукой и полумесяц замолкает
И судорожным молчанием протирая звезды,
Коллекцию бесценную строками пополняет,
А я прислушиваюсь: природы шум иль снова ангельские грезы.

Неразобрав границу между будущим и прошлым,
Живой свидетель былой и омертвленной жизни,
Лжи отрекатель и недостойный критик фантизий пошлых,
В путь отправляется без сомнительной и боязливой мысли.

Ревностью умолкнувшая слеза упала на мраморную розу,
По стеблю покружившись, отчаянно мне блеснет,
Кинув равнодушный взгляд на равнодушную мемозу,
Тернии запрета, времени прорвет.

На католическую службу внимания не обратив
И гневный взгляд на свечи догорающие бросит,
Поет слова великие под органный их мотив,
Гордец бесстрашный, горн непобедимый даже здесь благословения не просит.


III

(К Музе)
Не покинуто воспоминание, не тронуто грустное мое молчание.


У крыши сладостный прибой лунных мерцаний, откровений звезд,
Свистки попутных ветерков и облачных ночных рыданий,
Налитых побледневшей кровью, что держит в себе честно дождь
Откладывая на поздний, непредвиденный и наглый день прощаний.
Блести божьим светом сумасшедший брильянт, блести, но меня прошу не трошь.


Помнишь, в открытой настежь той двери я слово «люблю» написал.
Никакие вьюги, метели не оглушат мой крик, что отпечатал я на вас,
Не померкнет звезда моя, она же вечная, а про звездопад тот, я наврал.
Я проглатываю вашей Музы ту самую сверкающую, добродетельную дрожь.
Блести божьим светом сумасшедший брильянт, блести, но меня прошу не трошь.

На фиолетовом, скукой временной потертом камне, у старого кирпичного забора,
За ним заброшенный костел, готическая роза все сияет вечным пламенем.
Ах, знаете даже за этой преградой не найти мне ни святости, и тем более простора,
Вы сами знаете, что значит «быть» и «не суждены», что значит быть орленком раненным,
Я летал над временем, познал природы тайну, но что все стоило мне, теперь я слаб и тощ.
Блести божьим светом сумасшедший брильянт, блести, но меня прошу не трошь.

В моих затерянный судьбой хоромах тусклый свет оставил память обо мне назло,
Зловещее перо, свернутый листок бумаги звенит тревогой, желая быть прочитанным.
Ах, знаете, не оттого во мне так тускло что вокруг так весело, безвременно, светло:
Все ждет во мне вас, я свечи погасил на время, согрею кого-нибудь я в мире невиданном,
Вы за душу мою не торговались, вы видно не любите старые пластинки, ей цена грошь.
Блести божьим светом сумасшедший брильянт, блести, но меня прошу не трошь.

У дома старого на берегу у самого красивого голубенького моря,
Где солнышко нам машет бархатной бордовой ручкой при уходе,
Где купола ванильные пышной ватной мечети небесной
Изо дня в день безмятежность и спокойствие во дни тревоги вторит,
А звезды ночью в немом счастливой удивлении по небу бродят:
Сочувствуют глубоко, раскрыв ангельские глазки милые в беседе бессловесной.
Что ж вы не подаете руку мне, что ж мне путь не указали,
Меня вы посыпаете обидой , а дудкой божьей вы назвали?

На ступеньках Зикурата я взмахнул рукой и нервно прошептал:
«Звезда погибнет даже пред солнечным сиянием, если ее не ждали».
Цветочный сад нависший плачет, я розу красную свою сорвал и растоптал,
У истинных лучиков есть тоже суд и не один, всех нас за что-нибудь карали.
Сквозь зеркальные осколки моей потрепанной души сегодня в мире созерцает ночь.
 Блести божьим светом сумасшедший брильянт, блести, ну, прочь отсюда, прочь.

У крыши старой, что принимает на себя природные слезинки,
Успокоенье в том, что со своей мохнатой длинной ручки,
На землю благодатную опускает их в заждавшимся росинкам,
Уставшие от грез и скуки, от ревности, страданий и любви красивые обидчивые тучки
Не плачут больше, истрачен горн надежды, горн любви, старые грехи искуплены,
Судебный приговор мира всеми забытого вынесен, а как же новые мечты?
Задавленное равнодушием природы лезвие моей души безвременьем потуплено,
А как же рай недостроенный в моей душе, а вечер тот заветный, теплый, а как же длинные мосты?
Шагами словно месса на публику играл, а никого вокруг,
Я в ветер отдаюсь на службу вечную, как мечтал,
Уже вижу золотые ворота и нежный ангельский в них стук.

До свидания вереница запутанная, Король ваш уходит,
Листы исписанные золотым пером, дудочка ржавая
Синий свет испускает - в путь маэстро провожает,
По нотным тетрадкам скрипуче походит,
Трубочка похоронная, но величавая,
Вечное свое играть все продолжает.
Блести божьим светом сумасшедший брильянт,
 мне и этого от вас хватает.


IV
Уходя, посмотри, не больно ли твоей душе.


Зажги мой огонек в своей руке,
Он принесет тепло и горестность разлуки,
Закрой на ключ свою входную дверь,
Я постучусь однажды, жди и верь.

Надень свое любимое кольцо,
Я сквозь него увижу все,
Однажды ты увидишь в нем мое лицо,
Однажды отражу свое тепло.

Занавесом цвета шампанского прикрой свои глаза -
Театр ожидает главного героя, антракт для нашего наказа,
Сценарий пишется не чернилами, а кровью,
Но золотым пером под акапеллу дудочного звона,
Время в храме искупает прегрешения, а ночью
Зажгутся колокола мелодичным сиянием, как короля корона.

Взгляни на эти расписные зеркала, опавшие кусочки неба,
Сквозь них серебряной росой во тьме моей отразится мне твоя слеза
И в млечный путь собравшись, позовут в свой вечный путь тебя
И будем природной грозной хладой разрываться, как весенняя гроза.


Зажги все свечи в доме и насладить как время тает безмятежно,
В порыве чувств и мягкости души, как каждую секунду твои глазки,
Затмевают краски яркие что природа сотворила так небрежно.
Тогда закрой свое лицо как все, карнавальные обманчивые маски.

Луч, отраженный от искусно смастеренной скрипки
Уж не блестит так ослепительно и пышно,
Струны жалобно свисают как под дождем намоченные нитки
И только деревянный скрип плакучий слышно.

Золотая дудочка отражением лучистой теплоты
Согреет вас любовью, нежностью, желанием,
Очищенное, лакированное дерево мне откроет образ красоты
Ослепив меня, полуночную звезду, своим сиянием.

Налей мне белового вина в кувшинчик мой,
Дворцы и замки теперь для меня, взмахну косой
И буду класть на почву благодатную свои златые звонкоголосные моря,
Смотреть нам суждено в рай звездный, ведь это отражение самих себя.




V
(Нетронутое желание, да возродится в снах твоих.)

Дудочка:

То, что забыто теперь
Всплывет тонкой лазурной линией средь звездных огней.
То, что забыто теперь
Колокол встревожит воздуха молчание
И громким басом со звоном тихим
Оглушит приговором наши деяния,
Привыкшие называться великими.
То, что забыто теперь
Осенний ветер шелохнет золотое одеянье леса
И смерчем потанцуя польку на балу
Наводит страх на корявые засохшие белеса.
То, что забыто теперь
Волны устроят карнавал последний на борту
И с ужасом смотрящие глаза матроса
Вытянутые, как старая кубинская папироса
Уткнется в одеяльце Морской царицы у смерти на краю.
То, что забыто теперь
Принесет кораблик бумажный плавающий в пруду,
Размокнув под дождем на кусочки разложится,
Унесутся они в стороны разные и что-то там свое найдут,
Пока под кваканье лягушек и треска бамбуков
Вся жизнь в сознании прокрутится,
Под шум дождя, топот свой и барабанных стуков.
То, что забыто теперь
Останется в каморки пастуха, на краюшке земле.
Пусть сенце свежее пахучее станет одеяльцем,
А старый сарай, как роскошная каюта на старом корабле.
Пусть сенце не съедено будет до первого дождя,
Когда забытое испарится, оставив ароматный поцелуй земле
И вздыбив далеко в небо красное, скажет нежно ей грозя,
О том, что правда человеческая и есть та самое забытое,
О том, что мы не вспомним больше никогда о ней,
О том, что ляжет слоем заревым на кучу облаков,
О том, что бытие наше странное Богом прикрытое
Станет сильней и сильней, больней и больней,
Обожествленное подарками святых – корзиночка даров,
Что Боги, подскакивая на ножке несут на краюшке земля
И осыпая нас невидимым и прежде невиданным благотворным дождиком,
За нас пощады покровителю богов моля,
Угольками рассыпятся, чтоб стать в душе маяком-полуночником.