Диалог

ЕКАТЕРИНА, ДОБРЫЙ ВЕЧЕР! СПАСИБО ЗА ХОРОШИЕ, НАСТОЯЩИЕ СТИХИ! ПОЙДЕМТЕ - КО ИХ ЧИТАТЬ В РОСУ ЛУГОВ!

Гл.18
- А Царь- рыбу-то видели, Клавдич!
- Во как!- аж вздрогнул Ершов.
- Да ты веришь- не веришь мне! Никола Сержант самолично поймал, а когда с крючка снимал, она как фыркнет, как хрястнет клыком, его подбросило, оклимался к вечеру. Спиннинга нету, бродни вдребезги , от тельняшки один лоскут на шее висит!... А ты не веришь!
- А я его на въезде, у ручевины спящего видел, весь покусанный и- босиком.
- Да она всё, Царь-рыба!
Но к озеру, Ершов решил, сходит. Сенокосить сегодня поздновато, только косы зубрить, да и к « Жигановским» пожням более часа ходьбы, а озеро это за его, Николы Сержанта, домом, но чертовщинка такая: можно по берегу идти, озера не заметить. Отобьется корова от стада, оступится и- нет её, но человек ни один не утоп, бережет озеро Вожбальцев, отроду не глухих к природе. Все праздники на Вожбале проходят без шуберды, что окрест шибкая редкость.
Пробовали глубину мерить, все вожжи на деревне собрали, гирю пудовую привязали, кидали, но как только натягивались вожжи струной, слабели, и выбрасывало их на поверхность кольцам, а там, где гиря была, чистый срез поверх узла.
Рукой тронешь- вода водой, мятой отдает. Чаю бросишь щепотку, когда в котелке закипит- вкуснотина! А домой принесешь- мутнеет, и запах, словно год в бочке простояла. Наезжали умники с пробирками, неделю горцевали, потом напивались в усмерть, сорили до хрипоты, поутру опохмелившись- в вертолет и ширсь до следующего лета.
- Куприян! Дай зятю руки помыть да чайку хлебнуть с тещиными блинами.Успеешь, поди, голову замозолить про энту чертову Царь- рыбу! Твой Никола Сержант всю патоку снес с фермы на самогон. С такого умета и не то притаращится.
- Я его ужо в лавке встречал, весь при солидностях, медалька на пиджаке, при галстуке. Сказал, на правление в контору позвали должность принимать, как он в армии командиром был, смогёт и при колхозе руководствовать. Не веришь?!!!
- Верю, верю! Завтракать айда, дочка серчает. Тамара! Ухват неси! Поспособствуй!
Тамара Сергеевна знала про чудачества отца, и муж её не из последних был завертышей. Отец, как увидел Ершова, крякнул насупонившись:
-Томка! Чтоб за другого замуж не ногой! Косой владеет, вся деревня глядеть собралась.
- А может он прикидывается?
- Твоего, того, я враз раскусил, едва к косе подошел. Сердце захолонуло-спортит литовку! А фамилия, ужас, Шерстобитов, и худой, как гвоздь ржавый. У энтого фамилия ласковая, сердешная. А тот, честное слово, обмылок!...
Редко бывает, когда зять приходится ко двору сразу, не давая повода в себялюбии.
Род Ершовых чинами не отличался: плотники, лесоустроители, а давным-давно – мореходы. Только Валентин пошел по военному ведомству, но главное призвание Ершова в умении удивляться увиденному в человеке и природе.
Тамара Сергеевна преподавала историю в городской школе. У подруг давно были семьи и почти взрослые дети, она же продолжала ждать свое счастье, видя, как рушилось благополучие у её знакомых.
С Ершовым они познакомились в школе, где тот некоторое время работал военруком, к стати, не безуспешно. Её любимые ученики начали сбегать с уроков, и находила она их в кабинете НВП у какого-то Ершова. Ну, полковник, ну, летчик, ну, бородка как у Че Гевары. Как она на него кричала! А он и не подумал извиниться, предложил обшарпанную книжку «Жизнь и творчество Ван Гога» и добавил:
- В музее выставка картин из Эрмитажа, я пойду непременно!- и, взяв кусок дерева, стал резцом превращать в кисточку рябины с поющим снегирём ловко и быстро.- Вот вам в качестве моральной компенсации. Крепче держите! Снегирь- птица не ручная, но добрая,- При этом глядел мимо, потом поднял глаза и добавил- Ваши ученики вас очень любят, только и твердят: Тамара Сергеевна, Тамара Сергеевна, хоть бы раз за десять лет крикнула!
Лицо Ершова не навязчиво просветленное, поразило Тамару Сергеевну генетической порядочностью и нечеловеческой усталостью, лицо человека, умеющего слушать, как у отца Феодосия из новой церкви…
Пришла, накричала, а словно на исповеди побывала.
В музей Тамара Сергеевна-таки пришла и застала Ершова, делающего запись в книге посетителей. Он заполнял вторую страницу, беседуя отдельно с каждой картиной. Заметив Тамару Сергеевну, Ершов сказал:
-Вот эту акварель я бы лучше нарисовал, но не дано. Говорят, на Вожбале красиво, собираюсь съездить. Соглашайтесь!
Там они оказались в доме её родителей, где Ершов тут же сошелся с её отцом. За день они украсили окна такими наличниками, соседи удивлялись: старая изба, а будто заново отстроили.

Гл.19
Несмотря на попытку обезличить города средней руки, с Вологдой при всех стараниях градоначальников, это не желало получаться. «Здесь русский дух, здесь Русью пахнет» относится к ней, как к краеугольному камню Русского Севера. С другого края лесной необозримости глядел на неё младший брат Великий Устюг. За ним на правом берегу Северной Двины начинается чужая земля, но ощущение, что никакой земли нет совсем такое, словно стоишь- а дальше вода, вода, вода без облаков, без кораблей, без чаек. Москва и Ленинград от Вологды в стороне, но вологодских и там узнаешь, едва услышишь.
Улицы не научились бежать к вокзалу, но к реке, давшей имя городу, а по ней через Тотьму на Архангельск.
Щуряткины добрались домой по улице, соединяющей пристань и вокзал, чем дальше от пристани, тем сильнее пахло бензином и суетой. Радости возвращения в обжитое пространство не было, будто в чужое возвращались.
Можно родиться и вырасти в большом городе, иметь в нем друзей, могилы близких на окольном кладбище, хорошую работу, растить детей и всегда- да, да, да- и не пытайтесь оспаривать,- ощущать себя чужим в этом городе.
Тоска по далям, по тропинкам, где можно ходить босиком, сбивая росу с кустов черники, зная, что ты проходишь первый, и, может, столетие ни кто не бывал.
Почему люди сбиваются в города, делаясь чужими друг другу? Столько места на Земле, живите! И будет каждому по соловью, по снегирю, по кукушке, по пестрому дятлу на сухом стволе, по роднику чистой воды в зарослях дикой малины под окном горницы. Покой поселится в вас, а с ним- радость бытия. Навсегда отпадут, как сухая болячка-злоба и зависть. Хлеб вы станете ломать руками, станут не .нужны паспорта, границы, деньги. Золото заново обретет статус металла, удобного для обработки, как глина или дерево…
Перед тем, как войти в свою пятиэтажку, Щуряткины присели на обшарпанную скамейку около подъезда. Подниматься в свою квартиру не хотелось никому. У Федюшки с Любочкой был в глазах «Макаркин Луг» с соловьиным гнездом. У Петра с Надеждой- «Лосихинский погост» с найденными иконами из порушенной церкви, которые земля отдала в их руки. Случайно? Но любой из нас доверяет сокровенное только человеку, который не осквернит доверенное своим прикосновением.
Земля ощущает каждый наш шаг, радуется, негодует, терпит обиды, хранит лучших из нас, достойных звания- ЧЕЛОВЕК. Невозможно представить, какого ей, земле, в больших городах под нами, такими разными, часто не умеющими и не желающими понимать друг друга.
С ОГРОМНОЙ БЛАГОДАРНОСТЬЮ ОТДАВАТЬ САМОЕ СОКРОВЕННОЕ! АЛЕКСАНДР

Гл. 20

Александр Суршков   05.06.2008 17:20   •   Заявить о нарушении