На кострах

«Обгорев на кострах эмоций,
Мы по жизни шагаем упрямо.
Симпатичнейшие уродцы
С перекошенными мозгами».

Иосиф Бродский.




1. ...

Я не умею...
...................
...................
...................


2. Реквием

Горы мои... Вы под бархатом вешних вод...
Мысли мои... Что мне ветер чужих обид?..
Я – философ-отшельник - вброд
отправляюсь в заморский скит -

там неверию сказа нет,
там о праведных сага-песнь,
ночь сменяет волшебный свет -
усмиряющий ложь и лесть.

Боги мои... Вам у яблони места нет...
Предки мои... Что Вам войны страсти и лжи?
Я – философ покинутых лет
всё бреду вдоль стёртой межи -

здесь о правде лишь слыхом слыхать,
здесь о лжи слагается песнь,
ночь – уставшее воинство-рать –
добивает поруганный день.

Дети мои... Вас молю об одном – о любви...
Жёны мои... К Вам стремлюсь по убитой тропе...
Я - философ Судьбы на Крови –
храма, созданного о себе –

здесь об истине слово есть,
здесь о смерти молчит изгой,
ночь и день – словно Боже-месть,
день и ночь – непоследний бой.
 

3. Если

Мой разговор с Тобой простая штука.
К чему нагромождение бесед?
Небесных радостей прямая скука,
как стёртый в прах покинутый скелет.

Нам многое с Тобой и так понятно.
Ведь это – страсть разбросанных цепей.
Когда молчу, бормочешь: «Ладно... ладно...»
А говорю – торопишься: «Смелей!»

И если вдруг прервёт нас кто-то третий,
крылом бессмертным тени разорив,
отправимся с Тобой в простой карете
туда, где ветер, тучи и залив.


4. Колыбельная

Сном укутанный сотни веков
без оков я земных и вестей.
Ем с изюмом небеснейший плов,
запивая вином из страстей.

Пир мой призрачен только для вас,
позабывших про «да» или «нет».
Ем рахат из небесных прикрас,
запивая нектаром побед.

Песне чудной моей нет конца,
лишь бы сон не пропал... так и быть!
Съем небесный кусок холодца,
только нечем его мне запить.


5. Оказия

Вот... о глупости не молчу...
Несмышлёнышей матюгаю.
Кулачонками колочу,
даже можно сказать, стенаю.

Ах, ты, мать твою, перемать...
Что же делается... Россия...
Под берёзками б полежать,
если уж – никакой мессия...

Вот... дышу. Сколько там ещё
этих сладостных безобразий?
Что ж, зачем-то ведь пришёл.
Для дурных, стало быть, оказий.


6. Сто двадцать девять

От усталости до святости целый шаг –
умник ты или дурак:
– Вот колпак. Можешь напялить на час.
Пять, четыре, три, сто двадцать девять раз!

– Не любуйся этой блондинкой! Она не твоя.
Ага. Именно. Нынче любовь моя!
Вот шагает – святая – по улице грёз,
чтоб ветер её да-алеко унёс,

чтоб всякий дурак, надевший колпак,
шепнул братцу-умнику:
– А ты чудак...
Ты звездой скатился с небес к ногам.
Хочешь, я тебе по мордасам дам?


7. Вот и я

Этот благостный мир,
где когда-то смеялись наяды,
посетить довелось,
да, по счастью-неведенью, мне.
Благодушный сатир,
лани, пчёлки и резвые гады
о нектаре из роз
пели песни счастливой Луне...

Ах, как славно душа,
как игриво со звёздами спелась!...

...Ночь промчалась метлой,
Млечный Путь раздарив ведьмакам...

Вот и я неспеша,
в сумку спрятав постыдную смелость,
по дороге простой
отправляюсь к своим чужакам.


8. В горе

мы шагаем по этой несносной земле -
что нам песни о старой забытой войне?
что нам пресный кабак и иссохшая кровь...
это чудо навеки – ну... просто любовь –

к солнцу, к пегой и к мельнице, к страстной груди,
ты не думай о глупом... постой, погоди...
ты поверь в правду чудных и умных молитв...
где нам – счастье... а где – покаяние битв...

Я не верю в согласие дружной братвы.
Мне бы в горе - воды и немного ботвы.


9. Реквием

Я не умею разжигать костры...
Я сам – костёр, а дальше – пепелище,
где псы потрёпанные ночью рыщут,
и тени легкомысленно быстры.

Полей водой на раны скорбных битв,
она – колодезная, мне другой не надо.
Я б срифмовал строку с утробой Ада,
но это жизнь, а не забытый миф.

К чему уродцам красная строфа?
Пускай шагают по углям усопшим.
А я спою о нынешнем и прошлом,
где зеленеет старая трава.