Мне было пять

       
Я рос один. Полуеврей, картавит..
Вопросов много лишних задаёт,
На них ответов просто не хватает:
«Ну, кто ребёнка этого прибьёт?!»
Воспитку звали Любою-Любовью,
Люблю тебя, Рудковский, говорит,
Вот потому и Люба…Твоей кровью
Я буду поливать свой маргарит!
И била в нос ладонью и c оттягом,
Размазывая кровь мою потом
По подбородку. «Умываться! Шагом!!!»
Я приходил домой с разбитым ртом.
Отец с порога: «Кого бил, мерзавец?!»
А я молчал. И я стоял в углу,
Отец порол, да мало! Ну, красавец!
Стихи писал под шкафом на полу.
Мечтал взорвать к чертям Союз Советский,
Построить царство мира и добра…
Мне было пять, я помню этот детский,
Бессильный бунт – Бунт зека и ВОХРа.
Я был, как зек, одет, как в ватник, в майку,
И в раскладушечной - ШИЗО сидел,
Мне вертухаи приносили пайку,
А я взорвать тот садик так хотел!
У воспитателки была указка
Из оргстекла, она её – в вине,
Об руку…как в гестапо-это сказка!
И с отмашью, с оттягом – по спине!
Когда меня потом купала мама,
То только так руками и всплеснёт:
«Кто ж тебя так?!» Отец: «Да, видно, мало!
Всё! К телевизору не подойдёт!»
А вечером был Штирлиц, и сгорая
От любопытства, когда вся семья
Смотрела фильм, я заперт, как в сарае,
Как Кибальчиш в подвалах буржунья!
Я строил планы: с серою от спичек,
И с магнием, что можно напилить,
Из изоленты сделать такой блинчик,
Поджечь и в детский садик подложить!
Пожалуй, много надо будет серы,
Лучше бензин. И стройка во дворах.
Мне было пять. Нет ни мозгов, ни меры,
Но никогда не числился в ворах.
Там были транспортёры на бензине,
И завезти их – пара пустяков,
И старшие гоняли на резине,
На шухер выставляя простаков.
Я сел за руль! Я не пошёл на шухер.
Я сел за руль, как фраер! Человек!
Но пьяный сторож явно был не в духе –
Опять ШИЗО. Семь суток за побег.
"Никем не заглушённый дух бунтарства..."
"Неуправляем..."
       "Вспыльчив..."
       "Эгоист..."
…Мне было пять. Так наше государство
Заполнило весь послужной мой лист!