Поэма Серенада дням ушедшим

1
Моховатка, Хвощеватка – названья русских деревень.
Дома меж ними можно рассмотреть не становясь даже на пень

Сквозь ними Дон струится мутный,
Петляя, как кобель приблудный.
Зажатый в пологих берегах,
Водой, играя в скудных камышах.

А чуть повыше, там, где мост,
Стоит еще одно село.
Народ не беден там, но прост.
И в наше время хмурое, на вас там взглянут весело.

Не только ЗАГЗ, чуть раньше в нем была там школа.
И я учился в тех стенах.
С далеких вёсн, с реки глухие взрывы тола,
Всегда стоят в моих ушах.

Любил я школьную скамью.
И одноклассников семью-
А по окончании: грех есть, могу признаться,
При мимолетных встречах кое-с кем успел зазнаться.

Но помню девочку черноокую,
В сарафане отличницы не высокую,
Она к медали шла, да не справилась,
Но в благородстве своем не убавилась.

А я за ней сидел, парта задняя.
Где ж ты Таня теперь, Листопадняя?
Интересно узнать о свершении идей,
Иль ты мужу давно нарожала детей.

Бежали дни, сменялись годы,
Все реже видел я друзей.
Дон так же катит свои воды,
Открыли в доме том музей.

(А до того история была,
Но по округе не слыла).

Директор там моя сестра,
С обеда я, а не с утра,
Забросив все свои дела,
Решил наведать те места.

Закупан взгляд мой в вечных водах,
В июньском бархате полей,
В лесах, урочищах и долах,
Как пара грустных лебедей.

Иду я тихим шагом вора
По стежке берега крутого.
Когда-то был здесь барский парк,
Теперь вороний только «карк...».

Хожу по затхлым я местам,
Глазами шарю по кустам.
Но кое в чем от старых лет
Остался праведный привет.

Вот пруд затянутый трясиной,
Когда-то барской был рутиной,
Здесь било множество ключей,
Теперь сочится лишь ручей.

Еще стоят деревья вековые.
А сколько сбросили они листвы –
Они ведь помнят так же годы молодые-
Но в этом мире бренно все- увы.

И все же в этом запустенье
Блуждать приятно в умиленье,
Приятна ностальгия лет,
Когда-то здесь бродил поэт.

Он думал так же как и я,
И так же Родину любя.
Был молод он и виден-
Дмитрий Веневитин.

Здесь Войнич «Овод» написала,
Вынашивала перлы у пруда
И все для желчного труда.
Молву плохую в доме по себе снискала,
Гувернанткой у ребенка.
Эта вздорная бабёнка,
Черт знает, как вела дела,
А от того, что бесноватая была.

2
Стучу я в дверь, не открывает сторож.
Иду я в яблоневый сад,
Гадаю: Эту молодь
Побьет ли нынче град?

Не спешно рву я золотой ранет,
В этом году сады обсыпные,
Вот потому к яблокам жалости нет.
Эх, но все же к августу их подождать,
Они б налились как девушки молодые.

Как не исправимый хулиган
Сую себе еще в карман
И при этой ипостаси
Я пускаюсь восвояси.

Прошёл я флигель, барский двор,
В груди моей играл задор.
Жую и поравнявшись строго,
Гляжу я в окна царского отрога.

На части мысли режу,
Мечтой желанной брежу,
Я с холопским потом
На выходе к воротам.

Ведь к ним кареты подавали,
Они и ту и эту жизнь видали,
Какой бы дух в них тут не жил,
Их рядом старый ясень сторожил.

Гляжу на встречу двое:
Он с бородой, она с глазами небо голубое.
Развеял я его сомненья,
Ему поведал чье именье.

А он как частный адвокат
Услужить безмерно рад:
И пьянице, и сплетнице,
И прямой наследнице.

Он что бы разговора уплотнить дистанцию
Сказал: «вот барышня из Франции».
Она по русски что человек в объятиях комы,
Но претендентка на хоромы.

А я делов ее послушный грум,
А быть по проще им я кум.
И Лермонтову, и Пушкину она пра, пра, пра,пра,
И юридически на дом имеет все права…

Та, подбоченясь по хозяйски,
Мол милейший: «В ус быстрее дуй…»,
Улыбнулась мне по русски
И я на веки стал ее холуй.

И я слуга засуетился,
Не уж толь сон хороший снился
И тут же перепутал все уже:
Она с Парижа, то ли с Ле-Бурже.

Она владычицей взирает,
В прищуре к окнам припадает.
И у нее в душе подъём.
В домовладении своем.

Нога стройна на тонком каблуке,
Прическа с толстою косой,
С такою не гуляют в кабаке-
Я как люд ее простой
Все отмечал: как хороша она собой.

Строенье обошли и в двери постучали,
А там уже скрипя засовом отвечали.
Нам сторож двери все же приоткрыл.
На нем пиджак засалено-коляный,
Он был приветлив и курил,
И кажется ничуточки не пьяный.

Прошу пустить хозяйку в дом я
И он тому кончено рад.
Вокруг ремонт, раствора комья,
Но кое-где и комнат праздничный наряд.

Юрист твердя о чем то ныл,
Здесь дескать пол паркетным был-
Не так мол тут по плану
И все клонил к изъяну.

По лестнице на верхний мы взошли этаж,
Но там не вышел эпатаж.
Для всех и для меня как гида:
Резная дверь в каминный зал закрыта.

И вот спускаемся, но вереницей снова,
Она чуть впереди и он за ней без слова,
Я позади, за мною страж объекта-
Лишенный напрочь интеллекта.

Смешались мы на лестничной площадке.
Я оказался ближе к ней
И в этом спутанном порядке,
Я вел себя чуть понаглей.

Даю ей яблоко – берет.
Еще одно даю – не отвергает.
Совсем растаял тонкий лед.
Она смеясь во всем мне потакает.

Плету ей жестов макраме-
Она по ним ни бэ, ни мэ-
Кажется ее понять мне даже было б легче по Якутски,
Но она в ответ лопочет по французски.

Ей говорю: "Мадам, мерси"
И пару слов еще в ту кучу-
А что из них спросил? Спроси…
А может получится, что в слоге я конючу.

Но я хотел сказать: "К таким как вы, я помыслами чист,
К груди своей хочу дерзнуть, прижать своей я вашу руку
И как продлить бы долее ту сладостную муку" -
Но вижу косо щурится юрист.

Спускаемся еще, держась за поручни перил
И здесь я диалог мимический продлил-
Я понарошку оступился и к ней я потянулся,
И как бы не взначай ладонью , локтя я ее коснулся.

Вниманье с чувством проявил я в раболепстве,
Но и она была замечена в кокетстве.
Кто знает в унисон сердца ли наши бились,
Но вдоволь мы глазами тут наговорились.

Момент прощания настал-
Да и сторож уж устал.
В последний раз друг другу улыбнулись-
Здесь наши мимолетные пути и разминулись.

Нам адвокат сказал и довольно скупо-
А мы кивали головой у флигельного дуба-
"Где-то к осени вернемся – нам бюрократские препоны мерять"
А мы-ну а что? – а мы согласны, ведь её теперь мы челядь.

3
От тех, что в перелёт иль не долёт,
Все в груди иссохло,
О той: что лучиком мелькнет,
Думается долго.

Означенной я встречи ожидал
И в ожиданьи сердцем рыскал,
Но только дни я скучные тогда видал,
В них лишь ветер неугомонный свистал.

Давно разрезали уж ленту в тех пенатах
И там устроили заносчивый фуршет.
А после в чиновничьих посиделках, в дорогих палатах,
Решили каждому входящему туда раздать билет.

Земля наполнилась тем духом-
Историей тот дом дышал-
Бредут туда кто дух тех лет стяжал:
Мирянин, школьник, генерал.

Бывали в нем послы ирландский и французский,
Расширили свой кругозор и без того не узкий.
Их восхитила русская природа-
И русская смекалка как нигде – пить водку с автомобильного капота.
Реки бывает красота; не только в дельте, но и в устье.
И удивились те послы, помпезности строенья – в глубоком захолустье.

С той поры в зной и метель
Всех собирала та купель.
Гурьбой повалили наследники,
Люд разный бывал в заповеднике.

То ль сэр, то ль джентельмен-
Преодолел дорогу с дома в сутках,
А может у себя он шоу-мэн,
Сюда ж добрался на попутках.

Он щеголял заморскою одеждой
И ехал с призрачной надеждой.
Он и не знал о процветании дома – музея,
С горечью мечтал глазами охватить развалы «Колизея».

Но что он слышит от селянки:
(А он по русски говорил)
«Выстоял Ваш дом в войне и революционной давке,
А спас его "Архангел Михаил"!

Ах, сколько он видел он Родины снов
И не подвел его поколений зов.
Радостной вестью с толку был сбит
И расплакался прибывший сибарит.

Осадил в себе он мыслей битву,
А уж в музее обещал:
Что с Англии с нарочным или сам,
Прадеда привезёт он бритву.

Ну что со слова брошенного взять,
Ему в делах не сбыточных привычней увядать.
И уж теперь заведено: по одному иль больше в год тут обретались,
А однажды сговорились, пусть не все, но многие собрались.

Бывал здесь отрок малолетний
И патриарх почти столетний.
Он в книге записей писал:
«Спасибо всем за то,
Что в отсутствие вы наше, дом в прежнем виде сохранили…»
И заскорузлою рукой еще он начертал:
«Мы Родину свою, всегда в сердцах носили!».

Я после у сестры спросил,
Была ли та средь тех что были,
Она сказала: «Ты ту, что в памяти носил,
Ее сюда, сердечные дела не отпустили…»

PS – А если кто не побывал у нас.
То приезжайте в листопад, здесь осень золотом чадит
Теперь хозяином Димитрий тут у входа бронзовый сидит,
А ясень тихо, тихо рядом как ребенок спит.