Младший помошник старшего конюха отр-1 Свадьба

       
       
       "С В А Д Ь Б А"
       
       Лёлька не могла уснуть – в голову лезли разные мысли, а тут вспомнила свадьбу Пашки Паршука с Танькой Воробьёвой, дочкой Маньки Чиличихи и грусти как не бывало.
       
       Танька была невестой Ёжика – младшего участкового инспектора Сергея Цикунова. Она была уверена, что станет Цикуновой. Сядет, бывало за стол, черканет фразочку, подопрёт розовые щёчки, скривит пухленький ротик, потом опустит кулачки, выпрямит тонкие пальцы и подпишет: «Т. Цикунова». Испугавшись, оглянется – не заметил ли кто – порвёт и тут же сожжёт листочек. Но с осени всё чаще стала проводить вечера в одиночестве. Тут посватался Рыжий, Пашка Паршуков – Танька согласилась.
       Праздновать решили в узком семейном кругу. Только весть о том, что невеста на свадьбе родила, облетела всё село.
       Толпа наполнила дом жениха – даже возникла давка – а люди прибывали и прибывали. Паршучиха, как потерянная всплеснула руками и забегала из угла в угол. Чиличиха с Чиликом попятились к образам – так и сели. Первым опомнился Пашка:
       - Сын родился! Три – двести! Рыжий, как я!
       Свидетель и свидетельница вместе с прибывшими выносили столы и стулья на улицу. На подступах к дому гудела толпа, как рой встревоженных пчел. Электрик Вовка Цибуля орал с вершины берёзы:
       - Готово! Включай!
       На берёзе вспыхнули лампочки - двор засиял, заискрились останки бурого апрельского снега. Между домом и бревенчатым сараем, сросшимся со скотным двором, поставили столы. На длинных самодельных лавках из неотёсанных досок поверх редко расставленных стульев, ожидали самозваные гости. На столы подавали закуску. Кое-что гости принесли собой. Сваты торжественно внесли шестиведёрную флягу самогона. Гости заликовали. Собаки залаяли. Заголосило всё Паршуковское хозяйство: коровы, свиньи, козы и овцы, даже петух закукарекал.
       Раскрасневшаяся Андрониха, тамада-самородок, в новой парадной фуфайчонке нараспашку порхала легче пёрышка и заводила:
       - Фату! Платье!
       - Грудя не забудьте, девочки!
       - Губы крась!
       - Да хрен с ними, с усами – мажь!
       Афоня морщился.
       - Назвался груздём – полезай в кузов!
       Свидетель – длинноногий Сашка Афоня - в фате, бюстгальтере последнего номера поверх пиджака и подвенечного платья странно напоминал журавля и Бабу Ягу одновременно, одной рукой поправлял взъёрошенные усы, другой – грудь и испуганно смотрел на жениха. Им с Пашкой пришлось принять поздравленья.
       - Совет да любовь вам, молодожёны!
       - Горько! Горько! Горько! – звучало почти непрерывно со всех сторон
       Первый поцелуй Пашки с Афоней дался не легко. Потом всё пошло, как по маслу…
- Гармонист у нас хороший, как цветочек полевой… - затянула Нинка Бубуниха.
       Запиликала гармонь. Толпа расступилась. Хромая, прошёл к столу Костя-гармонист и вытянул больную ногу. Собрал меха так, что гармонь заскулила, положил левую руку на инструмент, а правую поднял.
       - Заряжай! – завизжала Андрониха и вложила в руку Константина стакан с самогонкой. Костя пропустил стопку и гармонь запела.
       Водка в сельмаге была – да без неё обходились –стояла в магазине хоть и дешёвая, да без надобности. Ну, ежели, приезжий какой нагрянет – тут те все: пожалуйста, вот и водка. Местные пили самогон. Не варили зелья только ленивые. Почти все были за столом, кроме детей и горстки молодых учителей. Лёлька была тут, среди одноклассников- ребят помоложе и постарше. Толкались, судачили.
       - Дома родила!
Нет, по дороге в больницу!
       - Раечка в роддоме роды принимала, мне мама сказала, - заявила Ананьиха, младшая дочь завхоза.
Спорить стало не интересно.
       Приехал Ёжик. За стол не сел. Закрыл глаза, свёл брови, но слова не сказал, а собирался, кажется. Пыхтел, пыхтел, взял стакан из рук Чиличихи и выпил.
       Паршук - старший прижался к тёще:
       - Мы теперь родня.
       Ёжик обиделся и уехал.
       Гармонь пела, свадьба плясала. Толпа шумела.
       Цибуля с Кренделихой закрылись в сарае, Бешка с Чиликом нашли укромное место за домом, Багагай потащил Паршучиху в стог, она сделала вид, что сопротивляется, одной рукой отталкивает, другой – прижимает:
       - Ещё раз… и - хватит! Уморил.
       Мороз крепчал.
Широкоплечий Колька Верзила поднял усатую невесту над головой и заорал:
       - Кто невесту не кунал?
       Андрониха поспешила к Пашке Паршуку, заколотила его пухлыми кулочками по спине и завопила:
       - Кричи «Я, я!»
       Паршук ответил:
       - Быр…
Покачнулся назад и скрылся в сугробе вместе с тамадой. Паньжиха плясала, плясала - да и упала под ноги гармониста, засучила, короткими полуобнажёнными ножками, и захохотала.
       - Чем это они занимаются? – удивилась курносая училка.
       - Промискуитетом, - ответила подруга.