Семь Семенов, или Чернобыльские братки

Семь Семенов

или Чернобыльские братки



Действующие лица:

Старик и старуха – чернобыльские жители, семерых сынов
       родители.
Их дети:
Семен 1-й – зоополиглот. Что зверь или птица
       скажут – все поймет.
Семен 2-й – вы поверите едва ли, парень с шеей,
       крепче стали.
Семен 3-й – парень, не боящийся огня. Для него
       огонь – фигня!
Семен 4-й – парень непостоянноногий. На любую
       длину протягивает ноги.
Семен 5-й – этот парень, вот дела, мог стать
       тонким, как игла.
Семен 6-й – про него скажу я смело: это парень
       с твердым телом.
Семен 7-й – парень еще тот – неуемный водохлеб.
Царь Антип – воронежский царь, злой и коварный тип.
Министр Ипполит – верный царский холуй и паразит.
Тигрица – уссурийская царица, а живет в темнице.
Палачи – тупые исполнители царских приказов.
       Я им даже слова не дал ни разу.









Когда я был еще мальчишкой,
Мне купила мама книжку.
«Сказки мира» называлась.
А потом она порвалась,
И с годами затерялась.
Сказка Древнего Китая
В памяти, ну как живая.
Сказка детям в назиданье,
«Братья Лю» - ее названье.
Правда, пять тех братьев было,
Но в мозгу названье всплыло
Сказки русской «Семь Семенов»,
А быть может, Симеонов?
Щас уже и не припомню,
И о чем она не помню.
За название схватился,
Сюжет тут же закрутился.
Перед вами – плод творенья,
Это вот стихотворенье.



Под Чернобылем в избушке
Жил старик с своей старушкой.
Бедно жили старики,
Ели рыбу из реки,
Электричества не знали,
Торфом печку разжигали.
В огороде – кавардак!
Растет много, а никак
Не поймешь: чего родится?
Толь бамбук, а толь пшеница?
Толи репа, толь арбуз:
Формы нет и гадкий вкус.
Посадили как-то розу -
Пахнет, как ведро навозу.
Уродились помидоры –
Не позарятся и воры.
Дед отведал один плод,
Прихватило так живот,
В туалет не добежал.
Больше он их не сажал.
В сараюшке – животинка:
Коровенка, лошадь, свинка.
Та скотина не доилась,
Не паслась, а лишь плодилась.
Да и вид, помилуй бог,
На троих семнадцать ног.
Всех чудес не описать.
Ну, Чернобыль, что сказать?
Сыновья у старых были.
Сразу семь они родили.
Как зачала мать рожать,
Муж замучился считать.
С именами маху дали,
Всех Семенами назвали.
Сам Семен, отец Семен,
Дед не знал других имен.
Близнецы росли на диво:
Все умны, стройны, красивы.
Но на каждого из деток,
Наших братьев – однолеток,
Тот проклятый Чернобыл
Отпечаток наложил.
Первый – зоополиглот.
Что провоет зверь – поймет,
Промычит или пролает –
Все наш Сема понимает!
Понимает трели птиц,
Воробьев, ворон, синиц.
Но ведь мало понимать,
Он умеет отвечать.
Сядет голубь на плетень,
С ним курлыкает весь день.
Волк из леса прибежит,
Он по-волчьи с ним трындит.
То кудахтает с курями,
Лает, воет с кобелями.
То с совою спор зачнет,
Одно слово – полиглот.
Вот идет Семен второй,
Парень умный и не злой.
Вы поверите едва ли,
Шея Сени крепче стали.
Когда был ребенком малым,
На него коса упала,
Да по шее острием.
«Панихиду отпоем!» -
Все подумали тогда.
От косы ж, вот это да,
Лишь остались половинки.
А на шее – ни кровинки.
След косы и не замечен.
Да, косить нам будет нечем!
Третий Сеня отличался
Тем, что пламя не боялся.
Не боялся он огня.
Для него огонь – фигня!
Разведут братки костер,
Сеня в тот костер попер!
Посреди костра сидит
И не тлеет, не горит.
Как в деревне где пожар,
Сеня лезет в самый жар.
Сколько спас людей – не счесть!
И за это ему – честь!
Вот четвертый Симеон.
Тоже дар имеет он.
Этот Сеня кости ног
Растянуть на метры мог.
Он без лестниц крыши крыл.
А еще Семен чудил:
Вот идешь ты по дороге,
Глядь, из хаты лезут ноги.
Он подножки ставить мог
И не выйдя за порог.
А еще, хочу сказать,
Любил девок поднимать
Он на ель, аж на макушку.
Ноги вытянув, подружку
Усадил и ноги сжал,
И до дому убежал.
Та до вечера сидит
На верхушке и дрожит.
Правда, вечером снимал,
Целовал и обнимал.
Перед вами Сеня пятый,
Чудесами тож богатый.
Мог тот Сеня, вот дела,
Стать вдруг тонким, как игла.
Он в любую щель пролезет,
В скважину замочну влезет.
Дочек кто б ни запирал,
Он под дверью к ним влезал.
Сколько раз отцы ловили,
Но ни разу не побили.
Тут же парень утончится,
Между пальцев просочится
И, найдя в заборе щель,
Ускользнет. Ищи теперь!
У Семена у шестого,
Тела нет, как такового,
Оно твердо, как гранит.
Никогда не был он бит.
Кто по Сене ударяет,
Руки тут же отсыхают.
Сколько раз этот амбал
Гвозди пальцем забивал.
Как-то раз бежал куда-то
И споткнулся он, ребята,
Да попал под самосвал,
Тот рессоры поломал.
Наконец, Семен седьмой.
Тот – чудило, боже мой!
Мог он выхлебать воды
Море, реки и пруды.
А потом, собрав рыбешку,
Мог всю воду понемножку
Тут же изрыгнуть назад.
Каждый был в деревне рад.
Знамо: сети не тряси,
Только Сеню попроси,
Вмиг осушит водоем.
Собирай рыбешку в нем.
А потом еще мгновенье,
Пруд на месте. Загляденье!
Так братки и поживали,
Другу дружке помогали.
И дружней братьев, едва ли,
Вы когда–нибудь видали.
Что поведал вам – не сказка,
А всего-то лишь присказка.
Ты немного погоди,
Сказка будет впереди!

Как-то раз отец собрал
Всех Семенов и сказал:

Старик: Хватит вам в деревне жить.
Надоть в город уходить.
Перспектив здесь никаких,
В городу же тыщи их.
ПТУ там всяких много.
Каждый выберет дорогу.
Только, детки не забудьте:
Всегда вместе, Семки, будьте!
Друг за дружку стойте смело,
И тогда любое дело
Будет вам всем по плечу!
Вот и все, чего хочу.

Мать, конечно, повздыхала,
Да поплакала сначала,
А потом благословила,
Семок с миром отпустила.
Постирала им носки,
Уложила рюкзаки.
И, сказав: «Сыночки, с богом!»,
Проводила в путь – дорогу.
И Семены пошагали,
Пыль по шляху затоптали.
Но, куда идти, куда?
Во какие города?
Сели Семки на привале,
Карту Родины достали,
И, закрыв свои глаза,
Ткнули пальцем три раза.
Все три раза пальцы кряду
Попадали к стольну граду.
Во столицу угодили:
«Так и быть!» - братья решили.
И пошли пешком в Воронеж.
Их теперь и не догонишь!
Долго, коротко ль шагали,
Отдохнули на привале
Под Воронежем, в леске.
Город – вон, не вдалеке!
Вот лежат и вверх живот.
Сеня ж – зоополиглот,
Прогуляться в лес пошел,
Там поляночку нашел.
На полянке пять ворон,
Начал каркать с ними он.
Мы его сейчас оставим,
А свои стопы направим
Во дворец Воронеж – града.
Там из царского из сада
Выезжает царь Антип,
Глупый, злой, коварный тип.
Выезжает на охоту,
Хочет подстрелить кого-то,
Хоть зайчонка, хоть лисицу,
Хоть какую-нибудь птицу.
С ним министр Ипполит,
Очень редкий паразит.
Едут, семечки грызут,
Разговор такой ведут:

Антип: Недоволен я тобой,
Ипполит, министр мой!
Разлюбезный мой народ
Очень весело живет!
Целый день поют и пляшут,
Даже если в поле пашут.
Мне ж веселье ни к чему!
От него разброд в уму!

Ипполит: Маловато казематов.
Вот и бесятся ребята!
А народ надо стращать,
Да закон ужесточать!
Я готовлю щас указы,
Да военные приказы,
Что б казнить за пререканье,
Гордость и непослушанье,
За проезды без билета.
Думаю, поможет это!
Навести порядок. Вот!
И никто не запоет.

Антип: Молодец! Другое дело!
Только действуй ты умело.
Что б в ООН не голосили,
Что свободу задавили.
Мы ж культурная страна!
Дипломатия нужна.
А насчет репрессий ты,
Не волнуйся – мы чисты!
По закону лишь казним,
В лагерях людей гноим.
По закону и порядку
Мы сажаем, словно в грядку,
В тюрьмы мой любезный люд.
А они там, черти, мрут!
Недовольство вызревает.
Вон, частушки распевают.
И поет в них мой народ,
Мол, царь, батюшка – урод!

Ипполит: Да, неблагодарный скот,
Разлюбезный наш народ!
В тюрьмах кормим, все не рад.
Из ботвы даем салат.
Обуваем, обшиваем,
В робу черну одеваем,
Аж бюджета не хватает:
Тюрьмы, лагеря сжирают.
Благодарности – не видно!
Вот что, батюшка, обидно!

Так вот с думой о народе
И подъехали к природе,
Где березки, ели, клены,
Где наш Сеня и вороны.
Сеня свиту увидал
И в густой траве пропал.
Царь прицелился в оленя.
Из травы как гаркнет Сеня
На оленьем языке:
«Убегай быстрей к реке!»
И олень тут встрепенулся.
Царь, конечно, промахнулся.
Пока «тулку» заряжал,
А олень уж убежал.
Так царь целился в волчицу,
И в куницу, и в лисицу,
И ни разу не попал.
Всех их Сеня наш спасал.
Тут коварный царь Антипка
Разозлился шибко, шибко!

Антип: Что такое? Почему?
Не попал ни по кому?
Ведь стрелок я не плохой!

Ипполит: Государь мой дорогой!
Твой министр причину знает:
Все зверье предупреждает
Тот молоденький пацан.
Вон, забрался он в бурьян.
Он все что-то верещал,
Когда ты, Антип, стрелял.

Антип: Ах, он, гад! Ах, лиходей!
Эй, схватить его скорей!
Воля царская моя:
Завтра казнь устрою я.
У меня в саду тигрица
Уж три месяца постится.
Завтра утром, спозаранку,
Эту бледную поганку
В клетку бросьте той тигрице:
Надо нам повеселиться,
Посмотреть, как кость хрустит.
Будешь - завтрак, паразит!

Стража Семку тут схватила
И в тюрягу посадила.
Братья это наблюдали
Из кустов и так сказали:
«Что ж, и мы пойдем в столицу.
Поглядим на ту тигрицу.
Зверя в мире не бывает,
Кого брат не уболтает!
Главное, к утру успеть,
На потеху посмотреть».

Братья быстро собрались,
И в Воронеж подались.

Время казни наступает,
Стража толпы собирает
К клетке гонят весь народ.
Всяк не хочет, а идет.
В клетку Сеньку затолкали,
Тигру, значит, завтрак дали.
Сеня к зверю подбежал,
По-тигриному сказал:

Семен 1-й: Здравствуй, матушка тигрица,
Уссурийская царица!
Неужель, сожрешь меня?
Мы же, как-никак, родня!
Ты да я, да мы с тобою,
Связаны одной судьбою.
Мы ж одной крови с тобой:
Предок мой есть предок твой!
Брата ж ты не будешь кушать?

Тигрица: Ну, даешь! Тебя послушать:
Прям, как Маугли вещаешь.
А того, дружок, не знаешь,
Что не ем мясного я.
Печень барахлит моя.
Хоть кусочек мяса съем,
Аж измучаюсь совсем!
Рези, колики в боку.
Мне бы, Сеня, творожку!
Иль молочную диету,
А не-то помру я к лету!

И тигрица отошла
В угол клетки и легла:
Мол, пошли вы все, братишки,
Не хочу я есть мальчишку!
Злость Антипа обуяла.

Антип: Завтра казнь начнем сначала!
Все равно ему не жить!
Голову ему срубить!
Эй, Василий, мой палач,
Ты дожуй-ка свой калач,
И к утру, уж будь добер,
Наточи-ка свой топор!
Да, потренируй руку,
Смаху, что б снести башку.
Я ж пойду вздремну немного,
Дел скопилось очень много!
Семку до утра – в темницу,
А строптивую тигрицу –
В ссылку, за Байкал, в тайгу!
Ее видеть не могу!

Тигру вывели в загон,
И в столыпинский вагон.
Семка в камере сидит,
В угол камеры глядит.
Думать о судьбе не хочет,
С мышкою весь день лопочет.
Братья ж собрались решать,
Как Семена вызволять.
И решили, быть – не быть!
Надо Семку подменить.
Звезды только зажигались,
Братья все в тюрьму пробрались.
Тихо крались, словно воры.
Сенька-пять отпер запоры,
Второй с Первым поменялся,
За него в тюрьме остался.
Сенька-пять замки закрыл
И тихонько отвалил.
На рассвете собрались,
К месту казни подались,
Посмотреть на ту потеху.
Вот уж будет братьям смеху!

К эшафоту прет народ.
Вот Семена страж ведет.
И подводит его к плахе.
В красной вышитой рубахе
Топором палач играет,
Из руки в руку бросает.
Топором взмахнул палач,
Из толпы раздался плач.
Вот топор, как птица взвился
И на шею опустился.
Вдруг топор тот спецзаточки
Развалился на кусочки.
А на Сенькиной на шее,
Посмотрите вы скорее!
И царапин не видать.
Палач начал подвывать,
Жалко, знатный был топор.
В царской ложе – разговор:

Антип: Получилось как-то глупо!
Что-то я не вижу трупа!
Этот наш приговоренный,
Он, чего, заговоренный?
Что ты скажешь, Ипполит?

Ипполит: У меня душа болит
За промышленный за брак!
Ах, какой я был дурак!
Предлагали ж мне китайцы
Топоры в обмен на яйцы.
Я ж послал их всех подале!
Лучше нет российской стали!
Вот пойду и сей же час
Им пошлю я наш заказ.
Топоров пришлют – вагон!

Антип: Погоди! А наш Семен?
Пока месяц будем ждать,
Он баланду будет жрать?
Нет! Так, братец, не годится!
Тебе надо потрудиться:
Завтра в этом же дворе
Сжечь Семена на костре!
Я ж пока пойду поем,
Бутерброд с икоркой съем.
Что-то я разволновался.
Аж, как волк, проголодался.

Стража Сеньку подхватила,
И в кутузку посадила.
А братья опять собрались,
И не долго совещались.
Ночью, после стражи смены,
Совершили вновь подмены.
В темной камере на сене
Развалился Третий Сеня,
Не боящийся огня.
Ждет Семен начала дня.

Топоры всю ночь стучали,
Пилы зубьями визжали,
И к утру помост готов!
Принести осталось дров.
На помосте столб стоит,
Весь цепями он обвит.
Развиднелося едва,
А к столбу уж прут дрова,
Да сухие те дровишки.
Все! Теперь не жить парнишке!
Вот опять народ собрали.
К столбу Сеньку привязали.
Вот палач зажег лучинку,
И поджег ей хворостинку.
Пламя тут же занялось,
Полыхнуло, разрослось,
И огонь поднялся ввысь.
Искры тут же понеслись.
Жар такой стоит, аж плачь!
Вот попятился палач,
Аж глаза рукой прикрыл.
Жар такой, что нету сил!
Пламя долго бушевало,
А потом слегка опало,
Стало гаснуть, пропадать,
И погасло вовсе. Глядь,
Посреди углей стоит,
И с ухмылочкой глядит
На царя живой Семен.
Даже и не красный он!

Антип: Что, министр? Это как?
И дрова – российский брак?
Я чего-то не пойму!
Да в своем ли я уму?
Ничего не сделать с ним!
Третий раз его казним!
Ладно, коль огнь – не пытка,
Есть четвертая попытка.
Эй, где стража? Поскорей
Выньте Сеньку из цепей,
Отряхните от золы.
Завтра сбросим со скалы.
Пусть о камни разобьется.
Побыстрей! Народ смеется!
Я ж пойду и душ приму,
Напряжение сниму!

Сеньку в камеру опять
Затолкали казни ждать.
Братья ж близнецы готовы
Перемену сделать снова.
Уж Четвертый Симеон
В каземате заключен.

Под Воронежем скала
В триста метров. Вот дела!
Царь глядит с своей кареты,
Задрав голову, на эту
Огромадную гору.
Он приехал поутру,
Что бы казнью насладиться,
Посмотреть народу в лица.
Лица ж хмурые и злые,
Невеселые такие.
Был приказ царя – тирана
У скалы собраться рано.
Ввели Сеньку на вершину
И толкнули его в спину.
Что такое? Не летит
Со скалы вниз, паразит!
Ноги Сеньки удлинились,
Вмиг на землю опустились,
А затем укоротились
И в нормальны превратились.
Стоит Сеня под скалой
И смеется. Вновь живой.
А царя, ну прямо бесит.

Антип: Удавить его! Повесить!
Эй, палач! Веревку! Мыло!
Что бы все надежно было.
Ты, министр, не морщи лоб!
Утром виселица, что б!
Я ж поеду в казино,
Поиграю в домино.

И на нары Сенька вновь.
А братьям – замен готовь!
Ночь. Тюрьма. Замки опять
И на нарах – Сенька-пять.

Вот на утренней заре –
Виселица во дворе.
Мылом смазана веревка.
Прям со склада все. Обновка!
Вот на казнь Семен идет,
И улыбка во весь рот.
А народ кругом хохочет,
Верить в смерть его не хочет.
Уже пятый день подряд
Представление глядят.
Вот палач со всей сноровкой
Вздел на шее ту веревку.
Узел плотно затянул,
Табуреточку толкнул.
Утончился наш Семен,
Выскользнул из петли он.
Ты, дружок, попробуй взвесить,
Можно ли иглу повесить?
Хочешь – смейся, хочешь – плачь,
Петлю стягивал палач
На худой Семена шее
То сильнее, то слабее.
Казней было тридцать семь.
Царь замучился совсем.

Антип: Хватит! Это не годится!
Завтра будем веселиться!
Батальон придет солдат,
С ними что б, майор – комбат!
Что бы ружья прихватили,
Да патроны не забыли.
Показательный расстрел!
Не спасешься уж, пострел!
Ведь от пуль не убежишь!
Ты, министр, чего молчишь?

Ипполит: После стольких неудач
В отпуск просится палач.
Этих казней череда
Столько принесли вреда.
Уваженье к власти пало.
Ох, боюсь я: все пропало!
Революция грядет!
Развинтился наш народ.
А расстрел? Что ж – ход силен!
Подготовлю батальон.

Антип: На тебя надежу чаю!
Я же к девкам уезжаю.
Ждут меня уже путаны.
Потреплю им сарафаны!

Царь в карете удалился.
Сенька ж снова очутился
В тесной камере своей.
А братья? Ну, ей же ей!
Все по старому свершили,
И в тюрягу посадили
Уж Шестого молодца.
(Что-то не видать конца!)

Утром прибыли солдаты.
Все – бывалые ребята.
По команде, словно в тире,
Свои ружья зарядили.
Семку к стенке подвели,
Раздалась команда: «Пли!»
Залп раздался. Грохот стих,
Глядь, а все-то пули их
Кучкою у Сеньки ног
Все лежат. Ну, как горох!
А на Семке, худо–бедно,
Даже вмятин не заметно.
«Заряжай!» - кричит майор,
«Пли!», опять сплошной позор!
Так пятнадцать раз подряд.
Пули кончились солдат,
Развернулись и ушли:
Сам теперь, Антип, стрели!

Антип: Как же так? Мы всей махиной,
Государственной машиной,
Не раздавим босяка?
Я ведь царь еще пока!
У меня еще есть флот!
Будет мертвым, обормот!
Это ж бунт! Крамола! Горе!
Все! Выходим завтра в море!
Камень к шее и – на дно!
Будет трупом все равно.
Подготовь, министр, ладью.
Я ж уеду щас. Адью!
А куда? И сам не знаю.
Подошло терпенье к краю!
Не хочу ни есть, ни пить.
Глаз на бабу не глядить.
Тяпну щас на посошок,
И покедова, дружок!
Встретимся с тобой опять
На ладье в семь сорок пять.
Ты ж, про камень не забудь!

Семку в камеру впихнули,
И за ним замок замкнули.
Ну, а братья? Вновь замена.
Вот последнего Семена
Подменили и опять
Стали новой казни ждать.

Кто не знал, узнает вскоре:
Есть Воронежское море.
Сам царь Петр, когда здесь жил,
Корабли свои творил.
По нему и царь Антип
На ладье своей бежит.
Рядом с ним министр сидит.
Туча – тучей. Вдаль глядит.
Семка ж в трюме, прям - под реей,
С каменюкою на шее.
Вот ладья на якорь встала.
Футов под килем не мало!
Вот подводят Семку к борту.
Царь сказал: «Что скорчил морду?
Это твой последний час!
Нахлебаешься сейчас!
И, хочу еще сказать:
Не рожала б тебя мать!
Ты же мой авторитет
Подорвал в один момент!
От таких, как ты, уродов,
Беспокойствие народов.
Если власть сказала: «Сдохни!»,
Не ропщи, молчи и «глохни»!
И ложися помирать!
Что тебе еще сказать?
Всяка власть – она от бога!
Ее шутками не трогай!
Хоть я – царь, хоть – президент,
Бошку откручу в момент!
Коль послушен, так – живи!
Ну, а ты, Семен, плыви!

Царь толкнул его в грудину,
Полетел Семен в пучину.
Дна лишь только он коснулся,
Рот открыл, не захлебнулся.
Начал воду он хлебать.
Как насос ее качать.
Пьет и пьет ее и вскоре.
Обмелело это море.
И ладья завязла в иле.
Раки ползают на киле.
Царь Антип, министр – рожа,
Все завязли в иле тоже.
Им не выбраться никак!
Наш же Семка – не дурак.
Взял спасательный жилет,
Нацепил его в момент.
Начал воду изрыгать,
Все на место возвращать.
Вот на место встало море.
А царю, министру – горе!
Утонули подлецы,
Здесь нашли свои концы.
Всех правителей – туда б,
Этих властных, жадных жаб!
Сеня на берег взошел,
Всех своих братков нашел.
Обнялися близнецы,
Наши братья – молодцы.
И пошли они искать
ПТУ, что б поступать.
Все предметы изучили,
Специальность получили.
Саня Первый – полиглот,
В зоопарке щас живет.
Он теперь ветеринар.
Пригодился божий дар.
А Второй и Третий стали
Корифеями по стали.
Третий варит, разливает,
А Второй сталь проверяет,
Он работник ОТК,
И справляются пока.
Стал строителем Семен,
Что Четвертый из имен.
Без лесов (ну ты скажи)
Он возводит этажи.
Пятый Семка – слесарь – асс,
Чудо – слесарь, суперкласс!
Ремонтирует замки
Он нажатием руки.
А Шестой гаишник стал.
Если кто «КАМАЗ» угнал,
Тут же прыгнет под капот,
И угонщика возьмет.
Семка Семь – мелиоратор.
Осушитель он, ребята,
Всех ненужных рек, болот.
Только этим и живет.

Каждый Семка оженился.
Только деток не решился
Ни один из них завесть.
Но на то причина есть.
А причина та, выходит,
Что Чернобыль в генах бродит.
Ну, да бог им в том судья,
А ни он, ни ты, ни я.
Хоть живут и не богато,
Но на праздники ребята
За одним сидят столом.
Все Семены, всемером.
Приезжают мать, отец.
Вот и все! Гуд бай! Конец!