Шукар

Вошла она в вагон, оборчатую юбку широким шагом вскидывая. Ну, вы знаете, как они ходят. А юбка у них называется "цоха". Подходящее слово, цветастое и размашистое. Я о цыганах еще кое-какие подробности знаю, но их самих - так же мало, как и большинство из вас, и в том же примерно ракурсе. Потому разделила общее чувство, когда эта ромала* с дитёнком, шалью примотанным, вмахнула в вагон. Следом - двое старшеньких, босые и в грязных куртёшках. Вот приставать сейчас начнут... Но нет, в метро они не "работают", здесь милиции много и смываться некуда. Так что поедут без фокусов. А все равно как-то... Вдруг у них вши?

В этом смысле студентов-"маугли", которые уже в минус пять  ушанки под подбородком завязывают, принимают куда сердечнее. Да и корейцев-китайцев вполне по-родственному в давке утюжат. А вокруг этих - всегда метр свободного пространства. Неприкасаемые.

Так что разместилась ромала с выводком вполне комфортно, полсиденья по длине заняла. Между прочим, села по-умному: ровно посередке раскинула ситцевую свою цоху. Пассажиры, в сторонку сбившиеся, от нее по левую рученьку оказались, а по правую осталось свободное место. Там чумазые детки - девчонка лет шести и пацаненок трехлетний - могли, не беспокоя никого, по крайней мере, физически, ходить на головах. К чему и приступили.

А цыганка занялась младенчиком. Она головку ему, на локте лежавшую, повыше приподняла и стала свою кофточку на груди расстегивать. "Ну, ва-аще без тормозов!" - прошипела тинейджерка со мною рядом...

Цыган мало что останавливает, если им что-нибудь надо. Цыганская женщина полна достоинства, но запросто сиганет через забор, подхватив юбку повыше, или стоя пописает посреди Сенной площади (я видела!), или разорется матом, если вы поймали ее руку в своем кармане и надо вас срочно ввести в ступор. Они выживают беззастенчиво.

...Расстегивает спокойно и решительно. Пассажиры, конечно, уставились, стараясь не очень назойливо. Но интерес не спрячешь. А цыганке без разницы, смотрит кто-то там или нет. Расстегнула и дала грудь младенцу. А где же еще его кормить? Метро, при ее пыльной работе, самое спокойное и гигиеничное место.

Пассажиры поглазели еще с минуту и успокоились. Женщины - потому, что дело все ж таки святое, а мужчины - ибо смотреть особо не на что. Грудь бледная и как бы усталая, непарадная совсем, да и сама мадонна будто стену вокруг себя очертила. А мужчинам не очень приятно, когда их за пустое место держат.

Цыганка знай себе кормит, и видно, что отдыхает при этом. Но не горбится, не разваливается. Сидит прямо и лишь сникает ресницами, плечами, уголками рта. Намаялась, видно, - на ногах по жаре-то целый день.

Зато ребятня - угомон их не берет! Зрители уже минут пять как на них переключились со смешанным чувством умиления и брезгливости. Сперва у цыганят развлекушка была - трёпаный журнальчик с комиксами. Девчонка уселась важно, босые ноги торчком, и принялась крутить лохматой головенкой, тыкать в картинки, что-то братишке объяснять. Только он ей в учительницу долго играть не дал: поводил-поводил глазами за пальцем, да и вырвал книжку. Подбросил вверх с хохотом: на кого упадет? Носы мигом кверху, рты до ушей - шурр! - и накрыл журнальчик девчоночью физиономию. Завизжали, девчонка журнальчик с себя сорвала и сунула было его к матери на колени - подержи, дескать, пока я с братцем разберусь. Цыганка же подняла веки и лик свой к детям обратила, плавно так, только серьги чуть качнулись. Невысока она была ростом - цыганки редко рослыми бывают - но взгляд был из тех, что "сверху". И этим взглядом упрекнула потомство тихо, но доходчиво. Дочка сразу приструнилась и журнальчик с материной юбки сдернула, да и пацаненок с колен на попку перекатился, будто его слегка оттолкнули. Мать им легонько улыбнулась - одобрила послушание, и перевела улыбку на младенца, который как раз насытился и грудь отпустил. Дочка, завороженно ее улыбку губенками отразив, тоже потянулась лицом к младшенькому, с полной непосредственностью встав при том на четвереньки. А братишка тут же полез на нее верхом - н-но-о, лошадка! Вагон качнуло, и оба с визгом и хохотом повалились друг на друга.

Что это была за возня! В жизни не видела таких веселых детей. Грязные, как головастики из лужи, счастливые беспредельно, они скакали по сиденью босыми пятками, соревновались - кто кого столкнет, кувыркались и валяли друг дружку. Но ухитрялись родительницу не толкать. А та укачивала грудничка, поглядывая на старших нежно и с гордостью. Но ни разу - на других пассажиров. Ни разу! Русская непременно бы покосилась: как смотрят? Не осуждают ли?.. А здесь - свой мир, до обидного самодостаточный. Мол, себя от вас не прячем, поскольку совершенно вами не интересуемся. Пока не на работе, конечно. Но то бизнес, так что тоже ничего личного. Понимаем, что и вы, гаджо**, тоже люди, и стараемся не мешать по возможности.

Все-таки почему у них такие счастливые дети? В вагоне сидят пять-шесть ровесников, чисто одетых, с игрушками в руках, и смотрят на цыганят, пустив слюни от интереса. А те ни на кого не глядят, ни с кем себя не сравнивают, на чужие игрушки ноль внимания. Ну, разве что очень уж понравится. Тогда, возможно, и стянут. Но только игрушку. Жизнь чужая им не нужна, они от собственной в полном восторге.

Цыгане поют русские романсы, чечетке научились тоже у русских, да и "пудриться-румяниться***" цыганки не сами додумались. Берут у нас, что понравилось, а жизни нашей не хотят. Помню фильм о молодом Сталине. Перепуганная Аллилуева бежит на заседание партячейки, где ее сейчас из партии исключат, а навстречу две цыганки в платках и ватниках. Одна говорит: "Продала волю, вот и водят тебя на веревке!" И рукой махнула с презрением: "Нэ!.."

Ходить как пугало, водя за собой грязных детей, нарываться на неприятности и бегать от милиции - что это за воля? Непонятны и жутки для нас законы табора. Но у табора, у этого маленького государства без границ, есть две государственные тайны: дикое, но невыразимо притягательное искусство и счастливые дети. И то, и другое - порождение загадочной цыганской "воли".

Малыши у цыган в особом почитании. По их понятиям, ребенок - это настолько "шукар", то есть красиво и совершенно, что грязь на мордашке его не испортит, а от дурного глаза убережет. Ведь кто такому сокровищу не позавидует?! К тому же, дитя - не обуза, а помощник. Если цыган женился, он не пропадет: жена прокормит. И чем больше нарожает, тем больше денег принесет, потому что многодетным подают охотней. А уж радости!.. Можно подумать, что веселье из цыганят брызжет от вседозволенности. Ан нет! Сущие чертенята, но дисциплину отлично понимают. И что у них там за секреты воспитания?.. А ведь цыганские песни и танцы так же подчинены канону, как самая визгучая детская возня - правилам старших. Цыган любит традицию, как малыши любят правила игры, и так же окрыленно свободен, "волен" в этой традиции.

Приехали. Цыганка встала, подхватив грудничка покрепче. Старшие с сиденья ссыпались, девчонка с важностью братца за ручонку взяла. А мать - что бы вы думали! - выдернула откуда-то из-под шали тряпицу и сиденье слегка протерла. Не все цыганки такие, конечно. Но эта мне понравилась.

...Да что там "понравилась", из головы нейдет! Только стоило ли затевать этот рассказ? В чем, как говорится, анекдот? Ну, повернула голову, ну, посмотрела на детей... Но ради таких поворотов режиссеры без устали прокручивают пленки кинопроб. О, вот это интересно... назад... еще раз, медленно... еще... Да! Да!! То самое мгновенье, которое стоит тысячи слов. Вот оно, серьга чуть качнулась... С достоинством без надменности, сверху, но не свысока, строго без суровости, как пантера на своих котят... Безмятежно. Просто. Не спрашивая взглядом чужих, не сравнивая, не сомневаясь. Будто не в городе, не в толпе, не в вагоне, а - степь вокруг, ветерок по траве шелестит и край небес зорькой позолочен.

*ромала (цыганск. "ромалэ" - цыгане) - цыганка.
**гаджо (цыганск., букв."чужой") - русский, русские
***"Пудрится-румянится" - название цыганской песни