Тузики-ополченцы

Морозное утро было совсем не таким поэтически свежим, как принято рассказывать сидя в теплом душном офисе слякотной и дующей осенью.

Оно на самом деле было морозным и цапало своим холодным скрежетом за щеки и нос.

Лесин укутался в шарф и потопал быстрее - вот уже виднелся дом Северского.

Лесин любил ходить в гости к Герцу, и вот сегодня он снова шел в гости с самого раннего утра. Суббота была уже за спиной и до рабочего дня оставалось ровно половина выходных.

Было тихо и спокойно, совсем невдалеке на проспекте шуршали машины. Во дворе никого не было. Даже этих извечных тузиков.

Тузики почти всегда кружили во дворе, они жили здесь в каком-то подсобном помещении целой толпой. И это была не просто толпа, это было целое ополчение.

Обычно они бродили или носились по двору и зачастую облаивали кого ни попадя. Главный забияка с хитрыми и наглыми глазами всегда бросался на Лесина и как-то по-мальчишески, стараясь не сорвать голос, облаивал его.

Был и второй неуемный лаюн, который подходил к своему занятию более серьезно и самоотверженно.

Герц рассказывал Лесину, что как-то раз он хотел проучить Лаюна и помчался на него с топотом и рычанием.
Лаюн испуганно и во всю прыть отбежал метров на пять, однако продолжил напряженно гавкать. Герц пошел своей дорогой, но Лаюн снова бросился за ним, потом снова ретировался, и какое-то время лаял высунув свою морду из-за угла.

Остальные тузики лаяли эпизодически и периодически, в основном игнорируя и Лесина, и Герца, почему-то избирая своими мишенями других прохожих.

Лесин по непонятной причине любил этих тузиков. Они совершенно не заискивали и не ластились в надежде, что им перепадет какая-нибудь прозаическая провизия. Тузики не выглядели зашуганными и в то же самое время совершенно не были зажравшимися или холеными.

Они забегали спереди или громко давали о себе знать, если подбирались сзади. Вот уж чего они не могли себе позволить так это тихо подойти сзади и молча кусануть за ногу. Они шугались когда Лесин, или Герц, или кто-то другой замахивался на них, но даже когда у них тряслись поджилки, они оставались непоколебимо лаючими.

Это была не просто стая собак, это было ополчение.
И Лесин любил этих тузиков-ополченцев.