Астраханское детство. не оконченное пока...

1. Житие-бытие.


Мой отец, Марк Кронрод,
был юристом известным,
Не в союзном масштабе,
конечно, а в местном.
Вел защиту во всех
       нашумевших делах,
Его речи «гремели»
       в Народных судах.


       Нашу улицу звали
       «Народно-бульварной»,
       Был в ней сквер посредине –
теперь уже старый.
       Пацаны по булыжной
тогда мостовой
       За подводой бежали
веселой гурьбой.


В «нашем садике» -
       так называли участок,
Того сквера, что к нашим
       домам был причастен,
А который был дальше,
в квартале чужом,-
Назывался «тот садик»,
       был «за рубежом».

       Ну, а весь наш район
       назывался «Косою»-
       От приречья, должно быть,
       названье такое.
       Здесь. видать, иль чуть выше -
-у стрелки с Болдой
       Стенька Разин устроил
разборки с княжной.



Где-то тут у парома
Миколка Ульянов, Да, тот самый «дедуля»,
       скупая у пьяных
И безграмотных в массе
своей рыбаков,
Отправлял прорезями
       в Москву осетров.

       И в мои времена
босоногого детства
       За Косою тянулось
       дурное «наследство»:
       Это был хулиганский
       район, воровской,
       Процветали вовсю
здесь грабёж и разбой.

И на этом вот
       сверхкриминальнейшем фоне Рос мальчишка,
пиликал на аккордеоне,
Был не «паинькой» вовсе
и в меру шалил,
Но с «братвой» не якшался
и в школу ходил.

2. Игра.

В нашем садике, помню,
стояла беседка –
-Вместо стенок решётка,
ну что твоя клетка,
Средь акаций пахучих,
всегда вечерком,
Собирались блатные
за шатким столом.

       И игра шла по-крупному,
но не с начала:
       Первых ставок «По-маленькой»,
было немало,
       Но «очко» – есть «очко»,
банк подрос как-то вдруг
       И банкующий враз
объявляет, что «стук».

В этом случае ты
или сразу сдаёшься,
Или «банк» говоришь,
мол, «сорвать» ты берёшься,
Ну, а если не выйдет,
придётся платить…
И беда, если нечем
должок тот покрыть!

Банк держал средних лет
вор-домушник известный,
Про него говорили,
играл, мол, нечестно,
А втянули в игру
ну совсем пацана –
Витька «Зубин» был так,
малолетка, шпана.
И вот он-то «ва-банк»
объявить и решился,
Все подумали, Витька
умом повредился.
Банкомёт виртуозно
       колоду смешал,
Витьке сдал одну карту,
себе тоже взял,

Положил свою карту
он сверху колоды
И застыл в ожидании
встречного хода,
А Витёк лишь чуть-чуть
приоткрыл уголок,
«Туз» увидел, промолвил:
-«ещё!»- и замолк.

Колька-«Хват», - банкомёта
       такая кликуха,-
Не спеша почесал себе
правое ухо,
Карту выдвинул снизу
и Витьке отдал,
Витька зыркнул: - «Шестёрка»…,
       - ещё заказал!

       Хват, опять не спеша,
как бы так, между делом,
Над столом вынул карту
движеньем умелым,
Через стол бросил «Зубину»:
-На, мол, тебе!,
Тот взглянул : «Дама» - двадцать!,
промолвил: - «Себе»!
Банкомёт ухмыльнулся
так невозмутимо,
Не спеши, мол, пацан;
жестом неуловимым,
Снизу карту достал
и для всех засветил,
-«Так, десятка»- сказал,
словно приговорил.

-«Ну, а верхняя – Туз»-
он её лихо сдвинул,
Тут же перевернул,
кодлу взглядом окинул,
Процедил через зубы;
 - «Очко», - помолчал,
В тишине ухмыльнулся
опять, и сказал:

-«У тебя только двадцать -
неплохо, все скажут,
Только против «Очка»
ваши карты «не пляшут»!
Ты, Витёк, проиграл.
И деньгами ответь.
Или в долг записать,
отработаешь ведь?!.».

-«Отработаю, Хват!
 Зуб даю, падлой буду!»
-«Ну, смотри, не забудь!»,
-«Чё, ты, Коль, не забуду!»-
Витька аж побелел.
Весь дрожал как перо -
Знал: за карточный долг
вмиг возьмут «на перо!».
Тут «Пахан» сделал знак,
стали все расходиться,
По пути втихаря
меж собою делиться,
А главарь задержал
и Витька и двоих,
Зашептал над столом
тихо,- только для них.

3. Планов громадьё.

-«Братаны!»- начал он,
-«тут такое вот дело,
Ну, короче, сегодня
идём мы «на дело»,
И Витька «на крещенье»
захватим с собой,
Не забыл, ты, пацан,
что должок за тобой ?»
-«Я забыл? Что ты, Коль!
Я готов! Я с тобою!
Отработаю всё!
Падлой буду, с лихвою!»
-«Мы пойдём брать «хавиру»
торгаша одного,
Он с марухой «на водах»,
дома нет никого…
А хавира такая, что
 во век не сыскать,
Рыжевья, побрякушек
враз не пересчитать!
Ну, а деньги - те так просто,
в пачках лежат,
А для денег хана,
коль они не шуршат!»

Тут заржали все дружно,
что твои жеребцы,-
Да, не нужно теперь уж
их тащить за уздцы.
Заблестели глаза,
алчным блеском светясь,
-«После часу пойдём,
 за успех помолясь!

А пока суть да дело,
пораскинем умом,
Кто за чё отвечает,
как забраться нам в дом,
Дверь входная с замками -
что железная.
Брать отмычками
дело бесполезное.
Ты, «Кривой», проберёшься
к любому окошку,
Там у ставень пробой, -
его фомкой немножко…»,
-«А этаж, высоко?»,
 -«не боись ты, второй.
Нам такую фатеру
обносить не впервой!

А затем, как откроешь
оконный ты ставень,
Поработай алмазом
над стёклышком, парень,
Да тебя и не надо
чему-то учить,
Ты-то знаешь, как в гости
к лохам заходить!»-

Хват окинул всех взглядом,
подумал немного,
-«А теперь о тебе.
Ты, «Фиксатый» Серёга,
Поднимаешься следом
за Сенькой «Кривым»,
И во внутрь пробираешься
прямо за ним.
Я ж пойду замыкающим,
 в общем, последним,
Прикрывающим задницы
разным передним,
Как зайдём, разбежимся
 по разным углам,
И шмонаем по всяким
шкафам, тайникам.
Ты ж, Витёк, для начала
«на шухере» будешь,
Если вдруг там чего,
свистнуть нам не забудешь,
Тихо спрячься затем,
и сиди, словно мышь.
А потом потихоньку
домой побежишь.

4. Реальности.
Вот на место пришли
и затеялось дело:
Первым Сенька "Кривой" -
подтянулся умело
И на дерево, росшее
рядом, залез,
У окна повозился и,
ловко так, влез.

А за ним и «Фиксатый»,
по веткам взобрался,
И неслышен-невидим
внутри оказался.
«Хват», прищурясь как кошка,
вокруг поглядел,-
-Всё спокойно, всё тихо,-
       и следом взлетел.

А Витёк встал поодаль,
в кустах затаился,
Втихаря закурил,
ещё раз убедился,
Что вокруг, как в гробу,
тишина и покой,
И присел на пенёк,
 чуть покрытый росой.

 Стал смотреть он на дом,
(больше не на что было),
В нём когда-то семейство
 чиновника жило –
Так о многих вокруг
говорили домах,
Особливо о тех, что
о двух этажах.

Так сидел он, сидел, и …
вздремнул на минутку!
И, казалось, мгновенно
проснулся, но жутко
Сразу стало ему:
вдруг он что-то проспал?
Может, впрочем,
напрасно себя он терзал?
Всё спокойно кругом,
как и было, всё тихо,
Не случилось нигде
нежеланного лиха -
- Так он думал, …однако,
всё было не так!:
Спал он двадцать минут,
что уже не пустяк!

Ведь за эти минутки,
что он «прикемарил»,
Тот сосед, что внизу,
телефон свой нашарил,
Но во тьме не сумел он
 набрать ноль и два,
И, включивши ночник,
что светился едва,

Дозвонился к ментам,
тихо в трубку им выдал,
Что в квартире над ним
что-то слышно,- шаги, мол,
А хозяин в отъезде,
квартира пуста,
И шаги эти явно, мол,
там неспроста!
Так, что если бы «Зубин»
не спал на пенёчке,
Он увидел бы отблеск
в окне тёмной ночью!
А проснулся – и там
так же было темно.
И причин для тревог
не нашлось у него.

Как подкрались менты,
 как таились вначале,
Как затем всех воров,
прямо «тёпленьких» взяли,
Здесь рассказывать
не за чем, и ни к чему.
Удивительно всё лишь
Витьку одному!
5. Проблемы…
А потом был СИЗО,
«следаки» и допросы,
Очных ставок кошмар,
уйма всяких вопросов,
И при этом всё время
проходит в тюрьме,
Среди нар и параши,
что вечно в дерьме!

Но закончилось следствие,
дело сверстали,
И его, как положено,
в суд передали.
Дядя Вова Зубков, -
по двору наш сосед,
Постаревший вмомент
как за тридевять лет,

Вечерком к нам в квартиру
он раз заявился,
По-соседски «чекушку»
на стол, и взмолился:
-"Ты, мол, Марк Александрыч,
в судах аблокат,
И не просто, а лучший,
как все говорят!
Выручай, ты, маво
 дурачка-недотёпку,
Заслужил он, конечно,
хорошую трёпку!
А засудят мальчишку
за так, ни за грош ,
И сломают всю жизнь
за здорово живёшь!»-


- Это выдал он враз
тихим звуком дрожавшим,
Застеснявшийся слёз,
вдруг в глаза набежавших,
Отвернулся в сторонку,
смахнул рукавом,
И застыл в ожидании
перед отцом...
Мой отец был вторым
во среде адвокатской
Средь юристов - коллег,
- первым слыл Подулясский –
По манерам и прочему –
истый барчук,
Да к тому ж кандидатом
он был юр. наук!

Но зато клиентура
была у Кронрода
Из людей, что попроще,
из тех, из народа!
Он чем мог им всегда
и во всём помогал,
И, что важно, - копейки
с них лишней не брал.

Кто-то может сейчас
не поверить такому
Бескорыстию, прямо так
 скажем, дурному…,
Но я вам присягну,
что уйдя в мир иной,
Он оставил нас с мамой
«на ты» с нищетой.
Я работал артистом
тогда, музыкантом,
Трудолюбием больше
снискал, чем талантом,
А сестрёнка в столовой
была счетовод,
Мама тоже работать
 пошла в этот год.

Ну, да мы отвлеклись.
Витька наш за решёткой,
А отец его в горе
с вином или с водкой,
Обращается он
к адвокату с мольбой –
Надо выручить, мол,
пропадает малой!
6. Криминальное отступление.
Тот в раздумье:
беда за живое задела…
…Вёл тогда он одно
 нашумевшее дело:
Как-то некий Степанов
в сберкассу зашёл,
Зарубил двух кассирш
и с деньгами ушёл.

Разбудил он все
грани народного гнева,
И толпа из сограждан
для мщенья созрела,
И когда его взяли,
везли уж сажать,
Охраняли всерьёз –
враз могли растерзать!

И, конечно, вся злоба
к убийце и кату
Относилась попутно
и к адвокату:
Как, мол, так?
Душегуба ещё защищать?
Адвокаты! Туды-т
растуды-т иху мать!
Не нашлось средь отцовских
коллег просто смелых,
Чтоб взялись за весьма
безнадёжное дело:
-Всё доказано множеством
тяжких улик,
И Москва наседает,
короче – тупик!

Вот тогда коммунисту
Кронроду сказали:
Мол, берись! И защиту
ему навязали…
Ну и взялся. А дело
действительно швах!
Убежденья тверды
и в судах и в умах!

Заседания шли
в Облсуде – на Советской,
И внутри и вокруг
море публики местной,
И отца и Степанова
к задней двери
В "воронке" привозили,
с конвоем вели.

День за днём целый месяц
 процесс тот тянулся,
Прокурор выдал речь –
даже и не запнулся:
К высшей мере, мол,
надобно приговорить,
Приговора другого
не может и быть!

Наконец предоставили
слово защите:
-"Как закон вам велит,
так вы всё и решите",-
Обращеньем к суду
мой отец начал речь,
-"Всем же прочим вы
 можете и пренебречь.
Объективности ради
 я просто обязан
Показать каждый факт,
что, отнюдь, не доказан:
Продавец «Хозтоваров»,
продавший топор,
Опознать покупателя,
даже «в упор»,

(- Слаб глазами,- вот справка),
- совсем не способен.
Это – номер один,
факт совсем не бесспорен.
И второе. Убийства
орудье – топор,
К сожаленью, не найден
ещё до сих пор!

Третий факт – у Степанова
найдены пачки
Новых денег, что спрятаны
 были в заначке.
Но в сберкассе ведь
списка купюр не нашли,
- Иль не выдал им банк,
иль учёт не вели.

Так, что эти ли деньги
нашли иль не эти,
Нам никто однозначно
пока не ответил.
И четвёртый - тот факт,
 что признался во всём,
Нам знаком по истории –
в тридцать седьмом,

Невиновные люди
в таком сознавались,
Что и сами-то после
суда ужасались,
В данном случае, думаю,
надо учесть,
Что за личность пред нами,
кто, всё же, он есть?

С малых лет без семьи -
пребывал в детском доме,
Без родительской ласки,
удобств и условий,
По стране шла война
и мальчишке играть
Лишь "в войнушку" хотелось,
героем чтоб стать!

Чтоб о нём говорили,
и в газете портрет,
Вот о чём все желанья
у него много лет!
А теперь все газеты
знай, пишут о нём,
Даже, в общем, не
  важно, - он или не он,
Я прошу высокий суд
дать врачам заданье,
Подсудимого узнать
 психосостоянье.
Экспертизу проведут,-
скажут, что к чему,
Может, кары применять
и нельзя к нему».

Суд ушёл на совещанье,
час – как целый год,
Секретарь провозгласила:
встать, мол, суд идёт!
И судья скороговоркой
зачитала
Все перипетии дела –
всё сначала.

Наконец и приговор:
-«Именем Союза…
Досконально изучив…
доказательств груза…
Всех свидетелей заслу…
прения сторон…
Данный суд приговорил:
Всё. Виновен он!
Исключительная мера
наказания…
Расстрелять, лишив
всех прав и состояния!»
Вот во время хлопотни
над этим делом ,
И случился разговор
отца с соседом.
7.Решение принято.
Он прекрасно понимал –
- беда стандартная,
Всё по принципу: «сегодня ты,
а завтра я ».
Что на месте ЕГО сына
мог быть ЛЮБОЙ,
Что «братве» попасться в сети
мог даже МОЙ !

Здесь, замечу, что отец мой,
без сомнениия,
Жертвой стал всех
коммунистов заблуждения:
«Бытие, определяет
сознание»-
-То на улице. А дом?
Воспитание?
Я читал не по годам,
 и книжки разные,
Отличал дела хорошие
и «грязные»,
Сторонился, но без спеси,
«плохих» ребят,
И за это бит бывал я -
- сто раз подряд!

Впрочем, по большому счёту,
очень может быть,
Прав был мой отец
 и всё у нас могло бы быть!
И в игру не «Зубина»
 втянули б Витька,
А его родного,
плоть от плоти сынка!

-«Ладно, наливай давай», -
- тут мой отец сказал,
Мама же на стол
накрыла всё, что Бог послал,
Огурцы, капусту
свежеквашённую,
И картошечку
в печи запечённую.

-"Я возьмусь за это дело
твоего сынка,
Заявленье завтра
ты напишешь, а пока,
Расскажи, Володя,
что известно тебе,
Ничего не скрывая,
 ну как сам себе».

Тот, как выяснилось,
знал уж очень не внятно,
Ну, сидит, а за что,
почему, - не понятно.
-«Ладно, выясним позже, -
поймём что почём,
Изучать буду дело
и встречусь с Витьком.

Мой отец, как всегда,
впрягся в дело «по полной»,



       (Продолжение следует)