Расколото

Расколот вечер
погодой резкой,
погасли свечи
за занавеской,

умчались кони
из тронной залы:
в моей ладони
тебя не стало.

Ушли верблюды
от иноверца...
Второе блюдо —
клубника с перцем.

Взамен картины —
пустая рама.
Мы — два кретина
ненужной драмы.

Летят трамваи
над облаками,
забиты сваи
двумя руками,

а в воскресенье —
иное знамя:
землетрясенье,
война, цунами...

Расколот в храме
алтарь из злата,
в саду под нами
ржавеют латы,

рабы природы
пьют жизнь до донца,
уходят годы
сквозь дыры в солнце,

закрыты двери,
гроза всё чаще,
чужие звери
исчезли в чаще,

в пустой колодец
плюёт ребёнок
(«Какой уродец!!!
Какой подонок!!!»),
 
и по старинке
луна уснула
на мягкой спинке
электростула.
 
Слепых поэтов
ночное стадо
уходит в Лето,
когда не надо,
 
а я расколот,
и всё печальней
ударит молот
по наковальне.
 
Из глаз вороньих
исчезли слёзы:
ты только тронь их —
и сразу грёзы
 
откроют окна
в пустом бокале,
и я промокну
на пьедестале.
 
А ты устанешь
скользить по нарам,
и песней станешь
о чём-то старом:
 
о том, что если
в дурной больнице
уже исчезли
ночные птицы,
 
а где-то холод
мешает блеску, —
я не расколот
за занавеской.