Генрих Восьмой

Он был женат на Анне Арагонской -
Вдове родного брата своего.
Но надоела с этой гривой конской,
Водила за нос бедного его.

И он влюбился снова в Анну Болейн,
Но Римский Папа брак не разрешил.
Тогда он от отчаянья и боли
Одним ударом путы разрубил.

Главой стал церкви, новой, англиканской.
Решил он Папе больше не служить,
Тернистый путь к империи британской
Задумал, вероятно, проложить.

Любовь превыше церкви, государства.
Едва ли можно страсти усмирить
И избежать предательства, коварства
Желающих строптивых покорить.

Но Анна Болейн тоже надоела,
На плахе очутилась голова.
Нельзя такого оборота дела
И было ожидать, когда слова

Все примут вдруг за чистую монету
И в них поверит даже сам король.
И клевету ничтожнейшую эту
Представит полотном, где гадит моль.

Была она великой королевой;
Вся Англия, весь Лондон был у ног.
Ах, если б знала бы она: еще во чреве
У матери следил за нею рок.

Есть в Тауэре место, где немало
Скатилось окровавленных голов,
И Томас Мор, не купленный за сало.
Здесь навсегда покинул отчий кров.

Утопии бывают только в книжках,
А в жизни все чернее, чем в аду.
Жестоко все, порою даже слишком,
После грехопадения в саду.

Оставил Бог Адама вместе с Евой
Во власти необузданных страстей.
Дочь кузнеца вдруг стала королевой,
Никто своих не ведает путей.

Но умерла несчастная Джейн Сеймур.
А Кромвель, как паук, интриги плел.
Быть может, Гамбург, Краков или Веймар
Невест поставят, плюнув на костел.

Пленила вдруг Екатерина Говард,
Но, встретившись с Екатериной Парр,
Король английский кровожаден снова;
Увы, не прекращается угар.

Она была молоденькой девчонкой,
Ей было только восемнадцать лет.
С такой фигурой ладной, гибкой, тонкой,
Но через пару лет уже бедняжки нет.

Казнил десятки тысяч этот боров
Ни в чем не провинившихся людей.
Зачем он показал звериный норов?
Откуда право получил злодей?

И дочь его потом Елизавета
Продолжила нечистые дела:
Сжила невинных тысячи со света.
Свое она, коварная, взяла.

Соперницу навеки заточила
В сырую, темную, вонючую тюрьму.
Потом ее, несчастную, казнила,
Как будто вопреки рассудку своему.

Как много у руля стоит безумцев,
За ними тянется всегда кровавый шлейф.
Толпа молчит, лишь горстка вольнодумцев
Пытается глаза раскрыть на этот блеф.

На смену королям и президентам
Приходит новых негодяев сонм,
Чтобы наделать свежих экскрементов
И обернуться вновь кошмарным сном.